Но в ту ночь ей ничего страшного не снилось, да она и не спала. Разгадала! Втиснулась-ввинтилась на постель между мамой и папой.

– Если наступить на грабли, то по лбу ударят не зубчики, а деревянная палка-ручка.

– Черенок, – сонно поправил папа.

Ночью мама, как часто бывало, ушла от них, досыпала на Дуниной кровати. Потому что: «Один храпит, а другая брыкается».

Когда Дуня повзрослела, когда они с папой объединялись против мамы (наряд, якобы не подходящий для дискотеки, мальчик с сомнительной репутацией – отвадить, вернуться домой в десять, ни секундой позже), их союз так и назывался «Один – храпит, другая – брыкается».

Смерть папы Дуня пережила вместе с мамой. Мамин уход – в одиночестве. Познакомилась со Степаном и вылечилась. За это Степану можно все простить. Только прощать-то нечего, кроме собственных фантазий.

Оглядев результаты своего труда, Дуня пожала плечами: не идеально, но в углу все-таки солидная куча мусорного барахла. Электрический заряд от нечаянной и негаданной встречи с удивительным мужчиной кончился, навалилась усталость. Доплелась до дома, кое-как помылась у рукомойника, водопроводную и обогревательную системы давно не включала, обходилась малым. Завалилась спать.

Проснулась удачно, будто по будильнику, словно рассчитав время, когда навестить соседей – в получасовой перерыв на новости между сериалами.

Старики давно отужинали. Дуне собрали сухой паек: пирожки, картошку (для жарёхи, ты ж грибов собрала), своих огурчиков и помидоров, зелени.

– Масло-то на салат у тебя есть? – спросила тетя Оля.

Получив утвердительный и неправдивый ответ, заговорила о своих болезнях. Грыжу у себя подозревает, как у Верки, что пятый дом от старого колодца в Вырубках. Алёна в город на обследование тянет, но к врачам только попади.

Дядя Саша с гордостью подхватил:

– Внучка нам зубы заодно хочет вставить.

– Зубы заодно – это прекрасно! – улыбнулась Дуня. – Алёна очень вас любит.

– А то! – польщенно хмыкнул дядя Саша.

– Чего ж нас не любить, – расплылась от удовольствия тетя Оля.

Они еще бы поговорили об Алёне, но время поджимало, сериал вот-вот начнется, а главного не узнали – объяснения подсмотренной сцены.

– Ученый руководитель тебя часом не домогается? – выдвинул заготовленную версию дядя Саша.

– Увы, часом нет.

– Чего «увы»? – не поняла тетя Оля. – Сама, что ли, в него втрескалась?

– По уши, – кивнула Дуня.

– Женатый он? – сокрушенно помотала головой тетя Оля.

– Да, три жены.

– Скока-скока? – вытаращился дядя Саша.

– Нехристь мусульманский? – ахнула тетя Оля.

Дуня перестаралась. Так, глядишь, старики и про сериал забудут.

– Шучу, – сказала она. – Просто сейчас все целуются при встрече и расставании, сами знаете. В щечку. А в научных кругах принято – в губы.

– Разврат какой, – скривилась тетя Оля.

– Вот поэтому мы от Америки в науке и отстаем, – авторитетно заключил дядя Саша.

Вернувшись домой, Дуня набросилась на пирожки и овощи. Какой салат! И так пойдет – сгрызть. Весь день есть не хотелось, а теперь «не хотелось» обернулось зверским аппетитом. Пирожков достало бы и на завтрак, и на обед, но Дуня все смела подчистую. Включила телефон, давно зарядившийся. Через несколько минут позвонил Степан.

– Ты весь день была недоступна.

– Недоступность женщины – величина переменная, – сыто икнула Дуня.

Муж услышал в ее голосе непривычные интонации.

– Что-то случилось?

– Да, – ответила Дуня. – Я тебе изменила.

Страшные слова она проговорила спокойно, точно сообщила о пустяшной новости, которую с равным успехом можно озвучивать, а можно и нет. Обжорство не способствует тонкости и деликатности чувств.

– Лихо, – сказал Степан после паузы. – И где ты его нашла?

Как будто она искала, как будто «где» было самым важным.

– В лесу. – Дуня рассмеялась, потому что это было нелепо и чистая правда.

Ее смех вполне можно было принять за счастливый, который бывает у влюбленной женщины.

– Значит, это не розыгрыш?

– Ни капельки. Степан, ты же умный человек. Прекрасно видел, что мне надоело изображать «у нас как бы все хорошо». Зачем превращать жизнь, единственную и уникальную, в пошлый, скучный театр? Зачем тебе жена-лицемерка?

– Она меня вполне устраивала.

– О! Ключевое слово – «устраивала». Как диван, холодильник или стиральная машина.

– Теперь бытовая техника переходит другому мужчине?

Это была грубость, но ее следовало проглотить. Как Степан должен реагировать? Пожелать ей счастья?

– Я не хочу обсуждать с тобой свои планы, – сказала Дуня.

Если Степан проведает, что ее так называемая измена ненастоящая, он вопьется как клещ, только бы все осталось по-прежнему.

– В чем ты вообще можешь меня упрекнуть? – спросил он.

– Ни в чем. Нельзя ведь упрекать человека за то, что у него глаза зеленые, а не голубые.

– Давай ты не будешь выражаться образно и красиво!

– Давай закончим разговор. Я все сказала, ты все услышал.

– Погоди! – Он явно взял себя в руки. – Во-первых, пошло, трусливо и неблагородно делать такие объявления по телефону. Во-вторых, спонтанные необдуманные решения не делают тебе чести.

– Заблуждаешься. Мое решение очень обдуманное. Это как долго-долго корпеть над задачей, исписать двадцать тетрадок и наконец получить ответ.

«Опять красиво говорю», – подумала Дуня.

– Я предлагаю не торопиться. Ты приедешь сюда…

– Не приеду. Мне еще косить и косить. Опять-таки в прямом смысле слова. А дождь льет и льет. Моет землю, заодно прополаскивает мозги некоторым рефлексирующим особам. Стёпа, ты без меня не пропадешь, а я с тобой точно пропаду. Извини, мне надо грибы чистить.

– Какие еще грибы?

– Из леса. Пока!

Дуня подошла к плачущему от дождя окну, тихо пропела вспомнившуюся песенку: «Дождик, дождик, припусти и желание спроси…»

Я к вам пришла по рекомендации моей подруги. Точнее, никакой рекомендации не было, и подруга понятия не имеет, что я записалась на прием к психотерапевту. Вы очень помогли ей во время тяжелого развода с мужем. Она совсем помешалась тогда, я думала, дело кончится психушкой. Благодаря вам переболела и вылечилась, насколько вообще может вылечиться человек, которому стреляли в сердце. Очевидно, то есть понятно, что вы говорили моей подруге много верного и полезного, ведь она несколько месяцев к вам ходила. Но была одна фраза или рассуждение настолько точные, что стали для нее лечебной мантрой. Вы сказали, что она уперлась в стену, дальше пути нет. Если биться в стену, то расшибешь голову. Я своими словами передаю, возможно, вы говорили иначе, но суть верна. Не нужно биться в стену, надо повернуться, оглядеться и искать новые пути-дороги.