— Ух ты! — восхитился Тишка. Он сразу забыл о своих машинках. — Смотри, смотри, ноги обходит!

Робот обошёл чей-то кирзовый сапог и направился в отдел «Весёлые старты».

— Что это у вас, мальчики? — спросил какой-то подозрительный мужчина в зелёном плаще и шляпе.

— Японский робот, не видите? — сказал Тишка.

— Продаёте?

— Ещё чего!

— Червонец даю! — не раздумывая предложил мужчина. Глаза у него при этом горели, как у кошки.

— Сказано вам, дядя, не продаётся, — строго повторил Тишка. — Не ясно?

— Продай, а? — не отставал мужчина в плаще.

Тем временем вокруг нас уже собрались все бородатые и с бакенбардами, которые были в магазине. Они глазели на моего робота, как будто хотели его съесть. Они сопели и кряхтели вокруг моего робота, и я уже опасался за его короткую турецкую жизнь.

— Двадцать пять рублей даю! — кричал мужчина, срывая с себя шляпу. Под ней оказалась блестящая лысина.

Ну и ну! А в рот ему жёваной морковкой не плюнуть? Ведь что такое двадцать пять рублей? Этот робот минимум пятьдесят долларов у нас на базаре стоит.

— Простите, он не продаётся, — ответил я мужчине вежливо и пошёл в другое место.

Но мужчина оказался настырный. Он схватил меня одной рукой, а другой стал выворачивать наружу свои карманы. Из них посыпалась мелочь, смятые купюры и трамвайные билетики.

— Вот! Всё, что у меня есть! — Мужчина сверкал на меня глазами как сумасшедший. — 28 рублей 73 копейки!

Он не в себе, догадался я и сказал:

— Ну хорошо, хорошо. Забирайте! — Только чтобы поскорее отделаться.

— Спасибо! — Он сунул мне свои мятые деньги и побежал за роботом. Тот уже прогуливался в «Канцтоварах».

— Двадцать восемь рублей! — Тишка смотрел на меня, как папуас на новое зеркальце. — Почти двадцать девять!

Но я его восторженных чувств не разделял. Робота мне было немного жалко. Лучше бы я его Тишке отдал или хотя бы продал по себестоимости.

— Мы так гульнём! Так гульнём!

Это на двадцать девять рублей? Ну-ну.

— Атас! — Тишка вдруг схватил меня за шиворот и поволок к выходу.

Последнее, что я увидел в «Детском мире», был тот мужчина — в плаще и в наручниках. Их на него надевал милиционер.

— Милиционер милиционеру рознь, — объяснял мне Тишка по дороге домой. — И потом, на кой мы ему сдались? Ну в школу телегу накатают, ну в детскую комнату поставят на учёт. Из пионеров всё равно за это не выгонят. А Шляпа — рыба покрупнее нас! Его привлекут — мало не покажется.

— За что?

Я честно не понимал, за что нас в детскую комнату ставить?

— За спекуляцию. Думаешь, он себе твоего робота покупал?

— А кому?

— Он его потом на барахолке в три раза дороже продаст.

— Кому?

— Найдутся любители.

— Понятно.

Хотя мне было ничего не понятно.

Совсем. Я всё-таки думаю, что это он себе робота покупал. Вон как у него горели глаза — так он ему понравился! Бедный.

Ну а даже если не себе, что с того? Неужели за это надо забирать в милицию? У них же тут нет таких роботов, как у нас. Одни пупсики — и те дефицитные.

Домой мы попали затемно. Пришлось ждать, пока Тишкины родители уедут на дачу. Мы прятались за гаражами, наблюдали, как Тишкин отец пытается завести свой драндулет. У него «Москвич-401» с амбарным замком на багажнике. Наконец он его завёл, и они уехали.

А мы поднялись к Тишке — он живёт на третьем этаже, в соседнем с нашим доме.

— Заходи, располагайся, — сказал Тишка. — Будешь яичницу?

— Буду.

Уютно у них тут. Книжек вон сколько!

Целый застеклённый шкаф — от пола до потолка. Журналы кругом с газетами, как в читальном зале библиотеки «Юношеская»: «Огонёк», «Юный техник», «Наука и жизнь».

— Ты на бардак не реагируй! Это родичи выписывают, — пояснил Тишка с кухни.

— А то. «Горизонт» цветной. Папа по блату на базе доставал.

Телик нашёлся в углу, под белой вязаной салфеточкой.

— А где пульт?

— Что?

— Как его включать?

— В розетку сначала воткни, темнота, — снисходительно улыбнулся Тишка.

Он вернулся из кухни с чугунной сковородкой и хлебницей.

— Вот на эту кнопку жмёшь, а потом на эту, — показал он.

Но телик не включался.

— Сломался что ли?

— Погоди, сейчас нагреется.

Через минуту на экране появилась симпатичная дикторша в огромных очках.

«Прослушайте программу телепередач на завтра», — сказала дикторша и стала читать с листочка.

А мы с Тишкой стали есть яичницу — прямо из сковородки. И запивать её сладким чаем.

«…Праздничная первомайская демонстрация. Прямая трансляция с Красной площади…»

— Дирижабли в небо будут запускать? — спросил я.

На демонстрациях я ни разу не был. Только по телевизору всякие митинги смотрел и ещё военные парады на Красной площади.

— Какие дирижабли? — удивился Тишка. Я ему хотел объяснить какие, но не стал.

Вдруг всё-таки папа что-то напутал. Да и про дирижабли мне известно не много.

— Вкусная яичница, — похвалил я Тишку. «…В 13 часов 15 минут — киножурнал „Фитиль“. В 13 часов 30 минут — мультипликационные фильмы…»