— Он вор, старый лис, — вдруг подал голос неожиданно молчаливый Алба-удун. Помнится, в горе гномов его было сложно заткнуть хоть на минуту. — Такой же, как и ты. Каменные предки говорят, что вор всегда поймет вора лучше, чем это сделает кто-то другой.

— Спасибо за гномью философию, Алба-удун, — с дерева спрыгнул Густаф. Хаджар смог почувствовать его приближение лишь за несколько сотен метров, что в очередной раз лестно говорило о мастерстве юноши. — Я не стал стрелять. Может бы я помог Гаю, но мы бы потеряли нашу единственную ниточку к…

— Тебя никто не винит, — перебила Иция. — Ты все сделал правильно.

Гном утвердительно кивнул и похлопал Густафа по спине.

— Яблочко хочешь? — протянул он угощение.

— Ой, да отстань ты…

— Каменные предки говорят, что…

Нет, кажется Хаджар ошибся, и Албадурт все так же не знает, когда вовремя поймать свой язык в темницу из зубов, чтобы там ему не говорили достопочтенный каменные предки прошлого.

— И все это из-за этого маленького флакончика, — на ладони Абрахама материализовался флакон.

Внутри него находилась некая субстанция, похожая на живую смолу. Во всяком случае при взгляде возникало именно такое впечатление. Нечто черное, вязкое, оно перемещалось в стенках волшебного хрусталя так, словно обладало собственной волей.

— Надо думать, что делать дальше, — Иция размотала кнут и проверила насколько остро отравленное жало в его навершии. Очень опасное своей гибкостью оружие средней дистанции. Хаджар бы несколько раз подумал перед тем, как очертя голову бросаться в битву с Ицией.

Он, разумеется, не погибнет, но победа может стоить слишком дорого, чтобы не принимать в расчет черноглазую воительницу.

— Что тут думать, Иция, — Абрахам снял соломенную шляпу и провел ладонью по побитым сединой волосам. — Мы не знаем сколько их там. Не знаем, на что они способны. Что мы точно знаем — там будет ловушка. И…

Шенси замолчал.

Того, что он уже перечислил хватило бы для того, чтобы идея идти вызволять Гая казалась всем, без исключения, чистым сумасшествием. Не требовалось сгущать тучи больше того, что уже лежало перед ними на «доске».

— Он наш друг, Абрахам, — прошептал Густаф. — он потерял свое лицо, когда…

— Я знаю! — перебил, на миг потерявший самообладание, Шенси. — Я знаю, Густаф. Знаю…

Когда-то давно Абрахам попал в переделку в том самом Порту Мертвых. И он бы расстался с жизнью, если бы не подоспевший вовремя секирщик. В итоге Шенси уцелел, а вот Гай уплатил старушке судьбе виру в виде половины своего лица.

— Проклятые Чужие Земли, — протянула Иция.

Вот так, всего за несколько часов, места, которые казались им обманчиво мирными, обросли целым ворохом смертельных проблем.

Рядом хрустнуло свежее, спелое яблоко.

— Ты думаешь о том же, о чем и я Хаджар-дан? — рыжий гном коснулся ладонью рукояти своих боевых топоров. На его теле зеленым светом вспыхнули татуировки.

— Видимо да, — кивнул Хаджар, после чего подошел к Абрахаму. — у меня есть идея, Шенси.

— Идея, малыш? — изогнул бровь Абрахам. — И какая же?

— Помнишь тот финт, который у нас не удался в стеклянном…

— Изумрудном! — поправил, чуть недовольно, гном.

— Изумрудном Лесу гномов?

— Хм-м-м, — протянул Шенси. — не могу сказать что мне это очень нравится, но… кажется другого выхода у нас нет.

— Знаешь, притворщик, почему этот камень называется камнем Страдающего Бога?

Связанный зачарованными веревками, на земле лежал Гай. Рядом с ним, чуть в отдалении, покоилась его замотанная тряпками секира. Лицо же прикрывала маска.

Смерть близко…

Он всегда это знал.

Полагал, что она придет в облике хищного зверя, вражеской стали или, быть может, какой-нибудь природной аномалии. Но никогда он не подозревал, что в своих странствиях окажется в Чужих Землях и будет вести диалог с детской страшилкой.

Одним из тех, кто поклонялся Врагу — павшему Черному Генералу. Некогда, одному из величайших детей богов. Тому, кто спас весь мир от уничтожения в битве с жуткими монстрами, пришедшими оттуда, где нет ничего.

Предателю среди предателей.

Что удивительно, ожившая детская страшилка выглядела вполне обычно. Длинный, узкий меч, отдаленно похожий на тот, которым владел юноша Хаджар. Высокая, статная фигура, немного мутный взгляд серых глаз, узкий лоб и густые, блондинистые волосы.

Внешне этот фанатик ничем не отличался от наемников, которые его окружали. Даже броню носил такую же. Может быть ему требовалось иногда походить не на нанимателя работников Леди Удачи, а на их главаря.

Как бы то ни было — смерть была близка и Гай был к ней готов.

Жаль только что он не знает, что стало с ней. Нашла ли она то, что отправилась искать в далекие земли.

Его маленькая девочка.

Он будет ждать свою «смешную звездочку» и её детей — своих внуков… или, быть может, правнуков или… сколько уже веков прошло с той ночи? Так или иначе, он будет ждать их у стола предков, которых встретит с честью и…

— Не торопись, притворщик, в мои планы на сегодняшний день не входило обнажать меча, — продолжил фанатик. Гай ощущал исходящую от него сила. И, видят боги, эта сила была куда больше, чем даже та, которой теперь располагал Хаджар. — Я пришел в эти окраины нашего райского края лишь за лекарством. Не более того.

Что же, если смерть пока еще не настолько близка, то, может, он сможет узнать что-то полезное.

— Зачем вам нужна Тьма Последних Ночей?

— А зачем еще нужно лекарство, притворщик? — пожал плечами златокудрый фанатик. — для того, чтобы вылечить больного, разумеется.

Гай нахмурился. Что-то здесь было не так. Кто может быть так важен для Ордена Ворона, чтобы для его лечения отправили столь могущественного фанатика.

— Но я спрашиваю тебя о другом, притворщик, как думаешь — почему это камень Страдающего Бога?

Гай еще раз посмотрел на одно из чудес природы. Ледниковые валун размером с двухэтажный дом. И единственное, что давало ему право иметь собственное имя — ручейки жидкого янтаря, бегущие откуда-то изнутри.

— Я бы послушал эту историю…

Проклятье!

— Беги, глупый мальчишка!

Мощный удар сапога по зубам отправил Гая в страну забвения.

Проклятый Хаджар… он нравился Гаю больше, когда носил черную броню. Тогда он, хотя бы, не забывал о смерти…

Хаджар дернулся было в сторону Гая, но, почувствовав, что секирщик еще жив, остановил свой порыв. Удар стальным сапогом хотя и был силен, но недостаточно, чтобы отправить Гая к праотцам.