Эдриен стиснул зубы. Не требовались слова, чтобы выразить свою точку зрения.

«Начальник тюрьмы – совсем другое дело».

– Забудь про ненависть, парень. Слышишь меня? Ты выходишь рано. Может, тому есть какая-то причина, а может, и нет. Какая разница, если ты все равно исчезнешь? – Охранники были уже совсем близко, теперь уже оставались считаные секунды. Старик кивнул. – Что же до того, сколько тебе тут пришлось вынести, то все, что имеет значение, – это выживание. Понимаешь? Выживать – не грех. Повтори.

– Выживать – не грех.

– И не надо волноваться за меня.

– Эли…

– А теперь обними старика как следует и проваливай ко всем чертям!

Эли кивал, и Эдриен почувствовал, как у него перехватило в горле. Эли Лоуренс был больше отцом, чем другом, и когда Эдриен обхватил его обеими руками, тот показался ему таким легким и горячим, словно в пустотах его костей тлели раскаленные угли.

– Спасибо тебе, Эли!

– Выходи гордо, парень! Пусть увидят, какой ты прямой и высокий.

Эдриен отстранился, высматривая завершающий взгляд усталых и понимающих глаз старика. Но Эли растворился в полутьме, повернулся спиной и словно бы разом исчез.

– Ладно, иди уже.

– Эли?

– Все нормально, – проговорил старик, но лицо Эдриена было мокрым от слез.

* * *

Охранники выпустили Эдриена в коридор, но держались на расстоянии. Он был не очень крупный мужчина, однако даже до них доходили слухи о том, что ему довелось вынести и как он с этим справился. Цифры были неоспоримы: месяцев, проведенных в больнице, количества скобок и швов, оперативных вмешательств и сломанных костей. Даже начальник тюрьмы уделил внимание Эдриену Уоллу, и это вызывало у охранников наибольшие опасения. Про начальника тоже ходили всякие слухи, но никто не пытался выяснить, насколько они правдивы. Он был единоличным хозяином тюрьмы и человеком совершенно безжалостным. Значит, лучше не высовываться и держать рот на замке. А потом, все эти слухи вполне могли оказаться неправдой. Так достойные охранники успокаивали себя.

Но далеко не все охранники были достойными людьми.

Входя в помещение для оформления документов, Эдриен увидел, что трое самых отъявленных мерзавцев стоят в углу с каменными лицами – люди со стеклянными пустыми глазами, которые даже сейчас заставили Эдриена замешкаться у порога. Их униформа была безупречно отутюжена и без единого пятнышка, ремни сверкали. Они выстроились вдоль стены, и их надменный вид ясно говорил: «Мы по-прежнему твои хозяева. В тюрьме. За ее пределами. Ничего не изменилось».

– На что уставился, заключенный?

Эдриен проигнорировал их и просто последовал знаку коротышки за прилавком, отгороженным стальной сеткой на металлических стойках.

– Раздевайтесь. – На прилавок водрузили картонную коробку, и из нее появилась одежда, которую никто не видел тринадцать лет. – Давайте.

Служитель бросил взгляд на троих охранников, а потом опять на Эдриена.

– Все нормально.

Эдриен стряхнул тюремные башмаки и стащил с себя оранжевый комбинезон.

– Господи… – При виде шрамов служитель даже побелел.

Эдриен вел себя так, будто все и впрямь нормально, но это было не так. Охранники, которые привели его сюда из камеры, вели себя тихо и спокойно, но эти трое отпускали шуточки насчет его скрюченных пальцев и безжизненной кожи, больше похожей на продранный кожзаменитель. Эдриен знал их всех по именам. Легко мог узнать их по голосам, знал, кто из них наиболее физически силен. Был прекрасно осведомлен, у какого самые садистские наклонности, а какой вечно улыбается, даже сейчас. Несмотря на все это, Эдриен держался прямо, спину не гнул. Выждал, пока не умолкли шепотки, а потом надел костюм и переключил внимание на другие вещи: на темное пятнышко на прилавке, на часы за металлической сеткой… Застегнул рубашку до самого воротника, повязал галстук, словно день сегодня был воскресный.

– Они ушли.

– Что?

– Эти трое. – Служитель махнул рукой. – Ушли.

Лицо у служителя было узкое, глаза необычно мягкие.

– Я что, отключился?

– Только на несколько секунд. – Служитель сконфуженно отвернулся. – Словно витали в облаках.

Эдриен многозначительно кашлянул, хотя и предполагал, что служитель сказал правду. Иногда все вокруг неожиданно темнело. Со временем происходило что-то странное.

– Прошу прощения.

– Ну что ж, давайте окончательно выпустим вас отсюда. – Служитель придвинул по гладкой поверхности прилавка лист бумаги. – Распишитесь.

Эдриен подмахнул подпись, даже не читая.

– И это тоже вам.

– Пятьдесят долларов?

– Подарок от штата.

Эдриен посмотрел на деньги, подумав: «Тринадцать лет, пятьдесят долларов…» Служитель придвинул к нему купюры, Эдриен сложил их, сунул в карман.

– А меня тут… меня тут, случайно, никто не ждет?

– Простите, но про это я просто не могу знать.

– А вы не в курсе, на чем отсюда можно выбраться?

– Вызов такси в тюрьму запрещен. Дальше по дороге есть таксофон, возле заведения Натана. Я-то думал, что все ваши ребята в курсе…

– Наши ребята?

– Бывшие заключенные.

Эдриен поразмыслил над этим. Охранник, который привел его из камеры, приглашающе махнул рукой в сторону пустого холла.

– Мистер Уолл.

Эдриен обернулся, не зная, как и воспринимать все эти странные слова.

«Мистер Уолл…»

«Бывший заключенный…»

Охранник поднял руку, указывая на уходящий влево коридор.

– Сюда.

Эдриен последовал за ним к двери, которая слегка приоткрылась, впуская яркий свет, и тут же распахнулась настежь. За ней по-прежнему возвышались ограды и сетчатые ворота, но его щеки обдувал теплый ветерок, и, подставив лицо солнцу, он попытался в точности определить, насколько оно отличается от того, что светило в тюремном дворе.

– Заключенный выходит. – Охранник отпустил тангенту рации и ткнул рукой туда, где уже откатывалась вбок на колесиках сетчатая створка. – Прямо вон в те ворота. Вторые не откроются до тех пор, пока не закроются первые.

– Моя жена…

– Понятия не имею про вашу жену.

Охранник подтолкнул его в спину, и Эдриен – прямо вот так – вдруг оказался на воле. Оглядел здание тюрьмы в поисках кабинета начальника и обнаружил нужные окна на третьем этаже восточной стены. На миг солнечный свет позолотил стекла, а потом на солнце скользнуло облако, и Эдриен увидел его там. Тот стоял так, как любил обычно стоять. Руки в карманах. Плечи расслаблены. На миг их взгляды схлестнулись – а с ними и достаточно ненависти, чтобы заполнить еще тринадцать лет жизни Эдриена. Он подумал, что те охранники там тоже появятся, но они так и не показались. Только он и начальник – под медленное тиканье десятка секунд, пока солнце не прорвалось сквозь облако и опять не отразилось в стекле.