Даже сейчас, по прошествии нескольких лет, воспоминание отозвалось в сердце Эйлин глухой болью. Она поджала губы. Что ж, по крайней мере, она не отдала свою девственность недостойному мерзавцу. Предательство Роберта, тем не менее, оставило в ее душе шрамы, глубину которых она не осознавала, пока не встретила Поля Дасте.

Он сказочно богат, самоуверен и беспринципен — почти как Стефани Харвей. Он думает, что, стоит ему только захотеть чего-то, и все склонятся перед его волей, потому что за свои деньги он может купить и продать все. И люди для него тоже объект купли-продажи. Что ж, мистера Дасте ждет сюрприз. Бирюзовые глаза Эйлин вспыхнули, и все еще жившее в ней ощущение его поцелуя бесследно сгорело в этом пламени.

У людей вроде Стефани Харвей и Поля Дасте нет души, нет совести. Они шагают по телам тех, кто встретится им на пути, и не замечают, что втаптывают кого-то в грязь. Их Бог — деньги, они приносят на алтарь своего божества все, чего хочется, и только это имеет для них значение. И Леви-Вэлли прекрасный тому пример.

— Ненавижу Поля Дасте! — громко сказала Эйлин. — И чем скорее он смирится с этим, тем лучше для нас обоих.

Она раскрыла блокнот со стенограммой, заправила лист бумаги в пишущую машинку и приступила к работе, твердо решив не думать больше о человеке по имени Поль Дасте.

Злость придала Эйлин сил, и она справилась с работой за два часа. Еще час ушел на расчеты с рабочими и сортировку корреспонденции. В начале пятого Эйлин услышала, как открылась дверь.

— Фрэнк, где ты пропа… — Она подняла голову и осеклась — в дверях стоял Поль Дасте и откровенно любовался ею.

Зачарованная его взглядом, Эйлин молча смотрела на Поля и думала о том, что оглушительный стук ее сердца, должно быть, слышен за пределами офиса.

— Я думала, пришел Фрэнк, — пробормотала наконец Эйлин.

— Но, как видите, это я. — Поль улыбнулся.

— А вы знаете, где он?

— Мы немного задержались на стройплощадке. Он должен появиться через пару минут, потому что уехал сразу вслед за мной.

Эйлин, весьма кстати вспомнив об обязанностях секретарши, кивнула и, сумев, наконец, оторвать взгляд от Поля, указала на большой белый конверт.

— Расшифровка стенограммы готова. Надеюсь, я ничего не пропустила и…

— Вы невероятно милы и без какой-либо косметики. Большинство знакомых мне женщин наносят боевую раскраску, еще не выбравшись утром из постели.

Да уж, несомненно, опыт у тебя большой, язвительно подумала Эйлин и вежливо улыбнулась.

— Неужели? Так вот, что касается западной стороны стройплощадки, где, как сказал архитектор…

— К черту архитектора. — Поль подошел ближе и, когда Эйлин удивленно посмотрела на него, мягко спросил: — Поужинаем сегодня вместе?

Да он сумасшедший! Эйлин уставилась на него и тут же почувствовала, как вспыхнули ее щеки, а тело словно зазвенело. Стремясь подавить предательскую реакцию на сокрушительное мужское обаяние, Эйлин резче, чем следовало, ответила:

— Об этом не может быть и речи. По-моему, утром я дала это понять достаточно ясно.

— А не поможет, если я вас еще раз поцелую? — словно размышляя вслух, спросил Поль.

Только попробуй! Быстро узнаешь что почем, когда тебя стукнут по голове дыроколом. Поль, правильно истолковав взгляд Эйлин, задумчиво кивнул и сам ответил:

— Наверное, нет.

— А теперь, если мы с вами все выяснили, давайте закончим разговор, у меня еще много работы, — сердито бросила Эйлин.

— Закончим? Да мы еще и не начинали ничего!

Какая у него мерзкая, гадкая… нахальная улыбка!

— Ошибаетесь, — твердо возразила Эйлин. — У меня нет времени пикироваться с вами, Поль.

— Ну так отложите дела и поужинайте со мной, — незамедлительно нашелся он.

Черт, как вбить в эту тупую голову, что я скорее соглашусь отужинать с голодным тигром?!

— Нет, — отрезала Эйлин. — Я привыкла ужинать дома. Дети рассказывают, как прошел день, а потом мы вместе садимся за стол. Им надо, чтобы кто-то был в это время дома, подбодрил их, приласкал.

— И у вас нет ни одного свободного вечера?

— Нет.

— Тогда я заеду за вами около девяти, хорошо? Когда дети уже будут спать.

— Говорю вам в последний раз, я не собираюсь с вами ужинать! — Эйлин уже начинала не на шутку злиться.

В этот момент в офисе появился Фрэнк. Эйлин заметила, как брат замер у двери, перевел взгляд с ее разгоряченного лица на бесстрастное лицо Поля и лишь затем спросил:

— Проблемы?

— Нет, никаких, — как ни в чем не бывало ответил Поль. — Я попросил Эйлин поужинать со мной сегодня вечером, но она отказалась, потому что нужна сейчас детям.

Фрэнк пожал плечами:

— Эйлин, тебе вовсе необязательно…

— Я так хочу! — резко оборвала она протесты брата.

— Поль, если у вас нет на сегодня определенных планов, то почему бы вам не составить нам компанию вечером? — тут же спросил Фрэнк. — Правда, должен предупредить: по вечерам дети всегда довольно возбуждены и покою вам не дадут. Но мы будем рады видеть вас у нас в гостях.

— Отлично. С удовольствием, — не раздумывая, принял приглашение Поль.

Фрэнк расплылся улыбке, а Эйлин захотелось дать брату хорошего пинка. Такое желание частенько возникало у нее в далекие детские годы, но, кажется, никогда не было таким сильным, как сейчас.

— Но… — Поль повернулся к Эйлин, и она сразу поняла, что выражение неуверенности на его лице явно наигранное. — У вас появился лишний рот, а времени так мало…

Да уж. Она с удовольствием отказала бы гостю, но хорошо понимала, как понимал и Поль, что ее перехитрили и загнали в угол. А потому, чертыхнувшись про себя, Эйлин тоном любезной хозяйки спросила:

— Вы любите тушеное мясо?

— Обожаю.

— Вот и хорошо.

Она опустила голову, опасаясь, что Поль заметит ее отчаяние. Хитрый, ловкий, коварный…

— Белое вино или красное?

— Что?

Фрэнк уже прошел в свой кабинет, но Поль задержался у двери.

— Я спросил, белого вина купить или красного? — В его глазах прыгали веселые огоньки, и Эйлин поняла, что Поль отлично знает, о чем она думает.

— Любое, — не скрывая раздражения, буркнула она.

— Хорошо, — отозвался Поль и чуть громче, несомненно, в расчете на то, чтобы услышал Фрэнк, добавил: — Давненько не приходилось наслаждаться вечером в кругу семьи, да еще когда угощают тушеным мясом. Я очень благодарен вам за доброту.

Каков наглец! Лицемерный двуличный тип, с ненавистью думала Эйлин, глядя на закрывшуюся дверь.