— Вы замерзли. — Поль обнял ее за талию, бережно и заботливо. — Надо было надеть что-то потеплее тонкого свитера.

Сдержанная сила его рук заставила Эйлин еще острее осознать собственную слабость.

— Если помните, я не собиралась выходить, — язвительно сказала она, чувствуя неприятную дрожь в коленях. — А этот тонкий, как вы выразились, свитер на самом деле очень дорогой. Настоящий кашемир, и обошелся мне, поэтому в кругленькую сумму.

— Насколько кругленькую? — Поль привлек ее к себе, и теперь их тела касались друг друга. — В вас так много кругленького.

Эйлин попыталась оттолкнуть его, но с таким же успехом можно было толкать каменную стену.

— Поль, пожалуйста…

— Да, Эйлин?

— Я… мне надо идти. — Получилось не так убедительно, как ей бы хотелось.

— Хорошо. — Однако он и не подумал отпустить ее. — Но сначала повтори за мной: я буду ждать, когда вы заедете за мной завтра вечером, Поль.

— Но ведь я вам уже сказала, что мне необязательно осматривать ваш дом. Уверена, что он вполне соответствует…

— Нет, не то. Я буду ждать вас, когда вы заедете за мной завтра вечером, Поль, — мягко повторил он.

— Поль! — Она предприняла еще одну попытку вырваться, окончившуюся неудачей. — Нас увидит Фрэнк.

— Хорошо.

— Я закричу!

Эйлин посмотрела на Поля и увидела, что он улыбается. Да уж, смешно! Но он не собирался сдаваться, Эйлин поняла это по выражению его лица. Что ж, подумала она, если я съезжу ненадолго к нему домой, ничего страшного ведь не случится? А если он вздумает меня задержать, я всегда могу сослаться на то, что мне нужно вернуться к ужину, чтобы покормить детей.

— Хорошо, — обреченно сказала Эйлин. — Я буду ждать, когда вы заедете за мной, завтра вечером, Поль.

— Не так уж все было и плохо, да? — Его тон сразу стал мягче. — Я буду в офисе в пять.

— Но в семь я должна быть дома, чтобы покормить племянников ужином.

— Золушка двадцатого века, — пробормотал Поль. — Но сначала вам надо съездить на бал.

Он наклонился и поцеловал Эйлин. Поцелуй был долгим и страстным, и она уже начала задыхаться, когда Поль отстранился и быстро сел в машину.

Эйлин так и осталась стоять, прикрыв ладонью полуоткрытые горящие губы и глядя вслед «ягуару».

Ночью Эйлин не спалось. Она пыталась разобраться в собственных чувствах, но к тому времени, когда солнце окрасило край неба в розовый цвет, поняла, что все бесполезно. Отношения с Полем Дасте тревожили ее и не поддавались анализу, а если откровенно, то тревожил и не поддавался анализу сам Поль Дасте! Да, проблема заключалась именно в нем.

На протяжении нескольких последних лет Эйлин успешно контролировала себя. Оправившись от предательства Роберта, она изменила свои жизненные цели и сам взгляд на жизнь. Эйлин точно знала, что делает, куда движется и к чему стремится. Теперь же… теперь у нее исчезла уверенность во всем и, прежде всего, в самой себе. Это страшило ее и было абсолютно неприемлемым.

Лицо Поля отпечаталось в ее мозгу, как на экране. Она не хотела видеть его и отдала бы многое, чтобы оно исчезло, но… но ничего не помогало.

Эйлин встала с кровати и, подойдя к окну, выглянула в сад. На ветке дерева, росшего рядом с домом, сидела какая-то пичужка. Птица посмотрела на Эйлин блестящими черными глазками, склонила, словно пребывала в нерешительности, головку и в следующий момент взмыла в небо, позабыв обо всех земных тяготах и опасностях и отдавшись восторгу свободы.

Мне тоже нужно отбросить колебания. Эйлин кивнула, как будто произнесла свое решение вслух. Поль ясно дал понять, что я нужна ему только для одного, и, если не скрыться, не убежать — подобно этой птичке, — он так подрежет мне крылья, что мои переживания из-за измены Роберта покажутся пустяком. Я «переболела» Робертом, но Поль Дасте не тот мужчина, которым можно «переболеть».

Эйлин приняла душ, оделась и спустилась вниз, чтобы приготовить всем завтрак и четыре пакета с ланчем. Намазывая на хлеб паштет, она оглядела маленькую уютную кухню. Что Поль подумал об этом доме? Должно быть, почувствовал себя вчера так, будто оказался в другом мире. У него есть домоправительница и наверняка целый штат прислуги, в чьи обязанности входит удовлетворять его нужды, подавать завтрак и предугадывать малейший каприз.

А в личной жизни? Эйлин не сомневалась, что немало женщин с готовностью ждут своей очереди, чтобы предоставить себя в полное распоряжение Поля. Он богат, эгоистичен, жесток и мелок. Она еще раз мысленно повторила пункты этой нелестной характеристики, не задавшись вопросом, почему ей необходимо убедить себя в его недостатках. Да, теперь она видела Поля насквозь и понимала все совершенно ясно. Кристально ясно.

Эта кристальная ясность просуществовала до того момента, когда Эйлин увидела Поля.

Он заехал ровно в пять и увез ее из офиса, перекинувшись парой слов с Фрэнком. Через полчаса «ягуар» свернул с шоссе у знака с надписью «Райский уголок». Частное владение».

— А вы уже заселили ваш Эдем райскими птичками? — с иронией спросила Эйлин.

Она уже догадывалась, что увидит: Поль наверняка превратил свой дом в памятник собственному успеху и набил всевозможными атрибутами богатства. Все это, конечно, прекрасно, если именно этого он хочет от жизни. И вполне соответствует эпитетам, старательно подобранным ею для него утром.

— В каком-то смысле, — загадочно ответил Поль.

Эйлин не успела спросить, что он имеет в виду: машина свернула, и перед Эйлин предстал большой, крытый черепицей фермерский дом, словно перенесенный в двадцатый век из старинной сказки.

— О! — вырвалось у восхищенной Эйлин. Поль улыбнулся, удовлетворенный ее реакцией.

«Ягуар» остановился перед массивными каменными ступенями.

— Пойдемте. Сначала осмотрите дом, — предложил он, — а потом я покажу, где можно устроить барбекю и площадку для игр.

Поль взял ее за руку и открыл внушительных размеров дубовую дверь. Эйлин оказалась в просторном холле, стены которого были обшиты панелями из мореного дерева. Солнечный свет, падавший через узкие, высокие окна окрашивал их в золотистый цвет.

— Здесь очень мило. Вам, наверное, пришлось немало потрудиться?

— Место было практически заброшенным, когда я его купил, — не стал скромничать Поль. — Здесь много лет жила одинокая старая леди, дочь первого владельца фермы. Дом стал для нее обузой, а долги росли.

— И почему она все же решила его продать? — поинтересовалась Эйлин, разглядывая красивую, с резными перилами лестницу.

— Из-за старости ей стало совсем трудно передвигаться, — объяснил Поль.

— Бедняжка, — рассеянно посочувствовала Эйлин, рассматривая прелестный пейзаж на стене. — Ей, должно быть, не хотелось уезжать отсюда.