Питт проследил взглядом туда и хмыкнул:

– Билли, ты не исправим! Надеюсь, когда-нибудь, ты встретишь хорошую девушку…

– А, – бармен отмахнулся. – Послушай, а Моника всё ещё встречается с этим парнем, как его там, Генри?

Билли затих в ожидании ответа. Ему нравилась старшая сестра друга, но такая девчонка была ему не по зубам.

– Да, – ответил Питер и хлопнул друга по плечу. – Подбери слюни и отнеси наконец стаканы.

Бармен достал поднос.

– Да я и ничего! Просто интересуюсь!

Билл закинул полотенце себе на плечо и начал выставлять стаканы на поднос. Его кудрявые рыжие волосы падали на глаза.

– Моника через два месяца выходит замуж!

Брови бармена поползли вверх. Он уставился на друга:

– Так скоро?! По «залёту» что ли?

Питер пожал плечами:

– Не знаю, Билли.

Друг Питта скривился. Парень поднял поднос и вышел через дверь за стойкой бара, на кухню. Доннован невольно посмотрел на весёлую компанию девушек. Он наблюдал за ними, пока одна из них его не заметила. Девушка засмущалась и улыбнулась ему. Питер помахал ей рукой. Он хотел подойти к ней, познакомиться, но как только парень встал со стула, телефон в его кармане зазвонил. Он лениво достал мобильный. На экране высветилось «Моника».

Моника Доннован.

Два года назад.

– Питер, вы скоро? – голос Моники был уставшим.

– Да, мы уже подъезжаем. Майкл заснул, я его не будил, переложил его на заднее сидение. Плед и игрушки захватил! Остальные вещи привезу потом.

– Хорошо, я вас жду!

Моника стояла на лужайке, перед домом семейства Браун. Похороны Генри Брауна проходили в узком семейном кругу. Его жена, а нынче вдова, отдала их сына своим родителям, временно, пока всё не уляжется. Девушка и сама не хотела задерживаться в этом доме – родители Генри её не любили, да и обстановка была ужасная. Его мать напилась и рыдала, причитая, что её невестка Дьявол во плоти, или если не Дьявол, то уж шлюха точно. Моника не хотела выслушивать этот пьяный бред и вышла на свежий воздух. Она, пол часа назад, позвонила брату и попросила забрать её из этого рассадника гнева и пустых обвинений. Мать Генри как раз вышла, покачиваясь, на лужайку, когда девушка решила, что может незаметно «слинять».

– Ааа, – закричала миссис Корнелия Браун. – Вот ты где, тварь!

Моника вздохнула и закатила глаза. Мистер Браун выскочил из дома, вслед за своей женой, в попытках успокоить её. Он взял женщину за плечи и что—то шептал ей, но она скинула руки мужа.

– Я не собираюсь молчать! Эта… – она показала на Монику костлявым пальцем. – Собирается уезжать! Что ж так рано?! Всё-таки похороны любимого мужа!

Моника смотрела на эту парочку и старалась держать себя в руках. Это давалось ей с большим трудом, но она всё повторяла про себя слова, как молитву: «Держись, ради Генри, держись!»

Девушка повернулась к ним спиной. Её трясло от ненависти к этим людям. Когда Генри был жив, он говорил о своей матери только плохие слова. О том, как эта женщина била его в детстве.

… Как в юности запирала его в комнате…

…Как пыталась разбить стекла в машине сына, купленной на его же собственные деньги…

…Как ругалась с отцом, если тот пытался заступиться за сына…

…Как пьяная, скатилась по лестнице, и разбила себе лицо…

…Как ушёл отец… и как вернулся, когда у Корнелии обнаружили рак желудка…

Возле дома остановилась машина. Питер не глушил мотор. Моника, не прощаясь и не говоря ни слова, метнулась к авто, как утопающий к спасательному кругу. Девушка села к брату, на переднее сидение.

– Поехали! – зашипела Моника. – Пока эта дрянь не разбудила Майкла своими криками.

Девушка, через стекло, наблюдала, как миссис Браун что-то кричала вслед машине.

Моника обернулась. На заднем сидении, укрытый ярким детским пледом, с белыми мишками, спал двухлетний Майкл. Его светлые кудри упали на лицо, но мальчишку они не тревожили. Он сложил свои ручки и засунул их под голову. Питер посмотрел в зеркало заднего вида.

– Просто ангел! Весь день носил дедушке еду в постель! – Брат улыбнулся.

Моника развернулась к нему.

– Как папа? За всем этим дерьмом, я потеряла счёт дням. – Девушка устало вздохнула. Её глаза были красными, а веки немного отекли. Бледная кожа лица была в невыгодном свете из-за траурного платья. Моника Доннован была очень красивой девушкой, её сравнивали с актрисой Моникой Беллуччи, но сейчас, она будто постарела за эти несколько дней.

– Папа легко отделался, в отличии от Генри! – Питер бросил быстрый взгляд на сестру. – У него всего несколько переломов. Ничего, заживёт. Тем более, он дома, а не в больнице.

Девушка кивнула:

– Одной проблемой меньше.

Машина подъехала к дому, на Фэрвуд Драйв. Питер припарковался возле гаража, рядом с грудой металла, некогда бывшей машиной.

Моника вышла из авто и лишь прикрыла за собой дверь.

– Эта старая стерва притащила сюда машину Генри! Ну что за сука!

– Не горячись! – Питт подошёл к ней и обнял. Он на короткий миг стиснул сестру в объятия и тут же отпустил. – Вызову эвакуатор и попрошу, что бы эту тачку уничтожили.

Моника кивнула. Она стояла перед своим домом в растерянности, будто всё чужое, будто жила в нём совсем не она. Пока Питер пытался достать из машины своего племянника, не разбудив при этом, его сестра смотрела в окна дома и не могла в него войти. Монику пробила дрожь. По её телу будто провели высоковольтным кабелем и полили сверху водой. Все чувства и мысли притупились, остались лишь тёмные пустые окна дома.

– Мо! – Питт позвал сестру.

Девушка обернулась на него.

– Игрушка! – Младший Доннован глазами указал на траву, куда упал плюшевый мишка.

Моника подошла, как марионетка. Ноги не слушались. Девушка еле нагнулась, подняла игрушку и забрала ключи от машины из рук брата. Питер удобнее взял Майкла, поправив тому ботинок на правой ножке.

– Вики загоняла парня! Так крепко спит!

Моника лишь кивнула в ответ словам брата и открыла дверь. На улице собирался дождь, небо потемнело и поднялся ветер. В доме было прохладно. Плотные шторы не давали никакого шанса пробиться свету в этот дом. Моника и Питер инстинктивно, пытаясь не задеть мебель и не создать шума, двигались по комнатам. Брат сразу поднялся на второй этаж, чтобы уложить в постель ребёнка, а Моника без сил опустилась на пол, рядом с камином в гостиной. Она поджала ноги и опустила голову себе на колени. Стояла тишина, от которой кровь стыла. Девушка отчётливо вспомнила, как Генри обставлял этот дом. Он не хотел доверять это никому, ведь, по его словам, чтобы в доме была хорошая обстановка и энергия, нужно вложить в него душу. Моника вспомнила лицо своего любимого мужа: светлое, с золотистыми кудрями волос. Он не был красавцем, но было в нём что-то такое, что видела только Мо – свет его души. Лишь Лора поддержала подругу в выборе спутника жизни, остальные же откровенно насмехались над ней и Генри. Слишком уж разными они казались окружающим. Мистера Брауна не волновали разговоры о их семье, несколько раз он даже съездил некоторым нахалам по лицу и больше Монику и Генри не трогали.