Зения облизнула губы и потупилась, а он усмехнулся при виде ее замешательства.

– Ну и изобретательный разбойник, – проворчал лорд Уинтер. – Я не ношу с собой сумки, полные монет, специально для молодых головорезов. Вот тебе два соверена, малыш, в залог того, что ты не уйдешь от меня без разрешения и что твоя поездка в Лондон состоится после нашего возвращения. – Неожиданно ему в голову пришла мысль, от которой на его лице заиграла злорадная ухмылка. – Черт побери, я сам отвезу тебя туда. В Суонмире мы будем пить чай с моей матерью, настоящей леди, и вести себя ужасно прилично.

– Неужели ваша мать, леди, примет меня? – Зения с удивлением посмотрела на виконта.

– Не сомневаюсь, что она приняла бы самого дьявола, если бы смогла снова заполучить меня в свои лапы. – Легкими шагами он спустился с валуна и протянул Зении руку. – Что скажешь, волчонок? Подойдут нам Неджд и Англия?

Зения с трудом перевела дыхание. Такой шанс и такой риск! Однако другой возможности у нее нет.

Немного помедлив, она в ответ протянула ему руку, которую он крепко пожал.

– Если ты будешь моим спутником, – пообещал он по-арабски, – я отвезу тебя в Англию после нашего возвращения из Неджда.

Зения встала, оставив пальцы крепко зажатыми в его руке.

– Пока мы путешествуем, у нас одна судьба, будь мы живы или мертвы, – дрожащим голосом произнесла она обычную клятву рафиков. – Я отведу вас туда, куда вы сказали, и, Бог свидетель, не оставлю вас. – Почувствовав, что он разжимает пальцы, она внезапно сжала его руку. – Господь видит, что вы взяли меня под свою защиту!

Она произнесла «дакхилак» – другую клятву, которая, если лорд Уинтер принимал ее, возлагала на него ответственность за жизнь девушки.

Зения взглянула ему в лицо. Сумасшедший английский лорд смотрел на нее и улыбался своей суровой, едва заметной улыбкой. «Он сумеет защитить меня от чего угодно», – подумала Зения, но она боялась его, потому что он смеялся над злыми духами и любил пустыню.

– Милорд, пожалуйста, – тихо попросила она, – не дайте мне умереть, пока я не увижу Англию.

– Клянусь Богом и своей честью, Селим, ты под моей защитой, – заявил лорд Уинтер и крепче сжал ее руку. – Я буду охранять тебя ценой собственной жизни.

– Мне не нужна жена, – твердо повторила Зения отнюдь не в первый раз.

– Так же, как верблюду не нужно седло, но это его судьба и воля Аллаха, – возразил марокканец Хадж-Хасан, сидя по-арабски на земле с чашкой кофе в руке.

Мужчины-бедуины, сидевшие в сумерках вокруг костра, несдержанно рассмеялись и принялись высказывать разные предложения на тему женитьбы. Зения не знала никого из мужчин племени бени-саккр, которые сопровождали их в путешествии, но из осторожности день и ночь носила куффию, прикрывавшую лицо, боясь, что кто-нибудь из них мог знать ее, хотя прошло семь лет с тех пор как она покинула пустыню.

– Я беден, ваше сиятельство, – настаивала она, – у меня ничего нет для жены.

– Но разве я не сказал, что дам тебе верблюда и зарежу овцу? И разве ты не получил в подарок ружье? Как ты можешь говорить, что у тебя ничего нет? – удивленно воскликнул он.

– Хадж-Хасан говорит справедливо, – поддержал его бедуин. – Видит Аллах, перечисленного много.

– Нет, неправильно, – удрученно запротестовала Зения, опустив голову.

– Йаллах, а разве правильно, что у меня нет бороды? – высокопарно спросил Хадж-Хасан. – У меня, который относится к тебе как отец! Ради тебя я сбрил такую великолепную бороду. Из-за тебя я теперь похож на безбородую девчонку!

– Вы можете снова отрастить ее, Эль-Мухафи! – заявила она, назвав его по-арабски господином и защитником. – Я слишком молод для женитьбы.

– Слишком застенчив, – подсказал один из бедуинов.

– Ай биллах, слишком неблагодарен, – язвительно добавил другой.

– Слишком скромен!

– Слишком уродлив, видит Аллах! – выкрикнул четвертый. – Именно поэтому он все время прячет свое лицо. Ни одна девушка не пойдет за него замуж!

– Давайте посмотрим! – Они наклонилось к Зении, и жадные пальцы потянулись к ее куффии, но они совершили бы возмутительную грубость, если бы дотронулись до нее руками.

Стараясь уклониться от их приставаний, Зения отодвинулась к краю светового круга.

– Нет, не прогоняйте его от костра, – благодушно сказал Хадж-Хасан. – Аллах сотворил Селима достаточно симпатичным, так что вы ошиблись.

Зения была не против уйти от костра. Позади осталось двенадцатидневное путешествие по горам, и ледяной холод тех дней теперь, в горячих сумерках пустыни, стал приятным воспоминанием. Она встала и отошла в сторону, делая вид, что занялась разборкой багажа.

– Йаллах, маленький волк! Иди сюда, – настойчиво звали ее голоса бедуинов, но Зения не обращала на них внимания.

Такая сцена повторялась часто, потому что голубоглазый Хадж-Хасан Неукротимый не упускал возможности рассказать каждому, как он сбрил бороду и поклялся, что не отрастит ее снова, пока не увидит женатым своего маленького побратима Селима. Не предупредив Зению, он рассказал свою выдумку в первом бедуинском поселении, и теперь история разлетелась повсюду и сама встречала их на каждой тропе. По мнению Зении, половина племен пустыни уже должна была знать рассказ, потому что интересные новости разлетаются среди бедуинов со скоростью хорошего ветра.

Каждый вечер он совершал ритуал бритья, но, несмотря на самые настойчивые расспросы, ничего больше не собирался открывать, так что подобный рассказ превратился в своеобразную игру с бедуинами, и их любопытные и эмоциональные натуры мучились в поисках ответа. Не удовлетворив любопытства по поводу таинственности того, что побудило Хадж-Хасана дать такую странную клятву, они теперь взялись за разгадывание загадки Селима.

– Мальчик перс, – предположил один из бедуинов.

– Он араб, – опроверг его предположение Хадж-Хасан.

– Он эмир. Принц!

– Веллах, принц – в лохмотьях, – иронически усмехнулся другой. – Он такой же бедный бедуин, как и мы, и просто морочит нам голову, пряча лицо.

– Нет, клянусь своей бородой, он из Андалусии, как Хадж-Хасан, – высказал предположение еще один бедуин.

– Нет, он недостаточно высок, чтобы быть магрибом. Взгляни на Хадж-Хасана – благослови вас Господь, – Селим никогда не станет таким гигантом.

Лорд Уинтер встал – в белом бурнусе и с неизменной винтовкой на плече он производил внушительное впечатление – и отвесил церемонный европейский поклон, от которого внутри у Зении все задрожало. Никто не сомневался, что его мать прекрасная белая андалусская голубка, и не мог не верить ему, когда он клялся ухоженной ранее бородой в том, что его отец – темпераментный алжирский шейх и обладатель призрачных, но богатых владений. По каким-то мотивам, которых Зения никогда полностью не понимала, он бросил своего сына, получившего воспитание по крайней мере в трех различных областях южной Испании.