– Хотите примету? Чем ближе дом к Иофату, тем больше в нём чёрного железа. – Пожал плечами. – На север его возят мало, и ваши земляки научились бороться своими средствами. Да и если в дом придёт покойник, которого третий день как схоронили, я думаю, его семейство и без чёрного железа заподозрит что-то неладное.

Трудно поспорить.

– Чёрное железо – не столько оружие, сколько зеркало, – объяснял Лале спокойно. – Оно причиняет боль, но убивает не лучше обыкновенного.

– А что про обман?

Только здесь он усмехнулся краем губ.

– Всё-то вас одно заботит. Да, чёрное железо можно обмануть – если изгаляться и не касаться его… разными способами. Человек изобретателен, госпожа Ольжана. Особенно тот, кто боится разоблачения. На их беду, мои братья, что называется, тоже не лыком шиты. А что же, вы кого-то собрались дурить?

«Главное, – подумала она, – чтобы ты меня не обдурил». Ольжана была недоверчива и считала, что впитала это с молоком матери: в их землях многие такие. Может, потом ей станет за это стыдно, но сейчас она вызнает всё, что сумеет.

– А нельзя ли… – она замялась, – обмануть железо, если что-нибудь выпить?

– Или съесть, – развеселился Лале. – Если только яд. Хотите обмануть зеркало – заставьте себя исчезнуть.

Кибитка катилась по влажной земле, но, к счастью, не застревала. Случись это, у Ольжаны бы сердце из груди выпрыгнуло: солнце тянулось к горизонту. А госпожа Кажимера сказала ей на прощание, что твари, сродные Сущности из Стоегоста, предпочитают охоту по ночам. Днём их не застать – «вот тебе и возможность спастись, ясочка».

Хочешь не хочешь, а нужно укрыться до ночи, иначе они помогут Сущности взять след.

– Смертельный яд? – уточнила Ольжана рассеянно. – Я слышала, что в западных господарствах колдунов хоронят в сапогах из чёрного железа.

– Напрасно. Вместе с жизнью человек теряет все умения – значит, и железо не оставляет на нём след.

Ольжана оправила пыльный полог. И прикусив губу – Длани, какой же она выглядит дурой! – продолжила выспрашивать голосом, полным вежливого участия:

– Если бы я хотела обмануть зеркало, я бы использовала заклятие сильнее, чем оно. Вы никогда не встречали чары хитрее, чем ваше железо?

– Работа моего железа предельно проста: жжёт, если касается кожи перекидыша. Все хитрости в пределах этого. – Лале тяжело вздохнул. – Чародеи Двора Лиц могут держать чёрное железо, если на них надето чужое обличье. Но… вы ведь понимаете… Можно обмануть случайного стражника, велевшего вам коснуться решётки у церкви. Прикроетесь рукавом или только сделаете вид, что коснулись, – но совсем другое дело, если за вас взялся мастер.

Он покачал головой, показывая, что не подразумевает ничего хорошего.

– В Иофате и Хал-Азаре я встречал братьев, которые так управлялись с железными кольями, что могли бы пробить и слой колдовской кожи.

Ольжана проглотила ком в горле, но ничего не сказала.

– Чародеи Двора Лиц, – продолжал Лале, – не могут носить чужое обличье вечно. Если посадить их в темницу, рано или поздно они его сбросят. А там – снова железо.

Он помолчал, а потом произнёс осторожно, с мягкой смешинкой:

– Вот что скажу, госпожа Ольжана. Если вы встретили человека, а он, допустим, взъерошен, подозрителен и колченог… Ну бывает же такое, кого только не встретишь на дорогах… Так вот: если он носит перстень, как у меня, то, скорее всего, перекинуться в оборотня у него силёнок не хватит, и нет смысла ловить его на слове.

Хорошо, думала Ольжана, вдыхая дорожный запах – цветочный, лошадиный и сырой. «Допустим, ты всё-таки не чародей, раз постоянно носишь свой перстень. Но тогда ты действительно башильер, а это ещё хуже».

Наверное, ей стоило замолчать, пока Лале не вышвырнул её на большак. Но она ехала в его кибитке по дорогам, которые он наверняка знал лучше неё, раз путешествовал по Вольным господарствам и лечил людей. Слишком уж большая власть для человека, о котором она знала совсем немного.

– Как же вас занесло к башильерам? – спросила она, разглаживая платье на коленях. – Вы ведь господарец, как и я. По говору слышу. Даже несмотря на то, что обратились ко мне на «вы», на иофатский манер.

Лале рассмеялся и обернулся к ней так, что она увидела кусочек его изуродованной щеки.

– Вы даже не стесняетесь признавать, что исследуете меня, госпожа Ольжана. Да, я господарец. А сможете понять, из каких я мест?

Ольжана решительно не могла это понять. В Стоегосте, при госпоже Кажимере, она встречала людей из разных господарств, но Лале говорил одновременно похоже и непохоже на всё, что она знала.

– Не старайтесь, – успокоил он. – Моё произношение безнадёжно испорчено. Я прожил в Хал-Азаре одиннадцать лет – треть своей жизни – и столько же не говорил на родном языке. От прежней господарской речи мало что осталось.

– Одиннадцать! – поразилась Ольжана. А думала о другом – фразу назад ей показалось, что Лале вот-вот рассвирепеет. – Духи, что же заставило вас вернуться? Вам там не нравилось?

– Очень нравилось. – Лале задумчиво посмотрел на горизонт. – Но… времена там изменились.

Он огладил небритую щёку.

– Госпожа Ольжана, – произнёс он спокойно-вежливо. – Я готов объяснить то, что вас смущает, но в душу вы мне, пожалуйста, не лезьте.

Так Ольжана поняла, что кусок его души остался в Хал-Азаре.

– Простите. – Она смотрела ему в затылок. – Я буду рада узнать всё, что вы сочтёте нужным рассказать. Сами ведь понимаете: вы – башильер, а до нашей с вами встречи я думала, что… случайных людей туда не берут.

Лале издал сухой смешок.

– А я и не случайный человек. Орден башильеров огромен. Среди моих братьев, помимо религиозных фанатиков, есть тьма учёных мужей – от математиков до философов, от архитекторов до врачей. Я знаю множество бродячих проповедников и лекарей, которые и мухи не обидят. Да и я примкнул к ордену не потому, что хотел бороться с колдунами.

Лошадка шумно фыркала и махала хвостом – на неё слетались мошки. Солнце наливалось пылающим, закатно-розовым цветом.

– Я сделал это ради знаний, – продолжал Лале. – Сотни книг в башильерских библиотеках, тысячи свитков и манускриптов… Невиданное богатство для мальчика из господарской деревни, как считаете?

Ольжана слышала, что проповедники-башильеры не только разъезжали по Вольным господарствам, но принимали к себе мальчишек, готовых постигать их науки. Правда, в этих землях трепет перед Дланями никогда не был сильнее трепета перед старыми богами и Тайными Людьми.

– Как же я сдружился с колдунами? – Лале уже сам задавал себе вопросы, и Ольжана решила, что, должно быть, она его ужасно раздражает. – Смотрите.

Он