Так завершилась история хеттских городов-государств, возникших в Северной Сирии после распада империи Хатти. Когда этих земель достигли греческие путешественники, они обнаружили здесь только ассирийские провинции. И само имя Хатти к тому времени было прочно забыто.

Во введении мы кратко упомянули о сенсационном сообщении Э. Форрера и о том, как отреагировало на него ученое сообщество. Форрер заявил, что в хеттских текстах ему удалось обнаружить ссылки на гомеровских ахейцев и даже имена конкретных личностей — Атрея, Этеокла и Андрея. Теперь можно рассмотреть подробнее некоторые факты, имеющие отношение к данной теме, и привести аргументы за и против форреровской версии.

Полемика развернулась вокруг страны, которая в хеттских текстах именуется «Аххиява» или, изредка, «Аххия». В первый раз она упоминается в документе времен Суппилулиумы I, который сослал в эту страну кого-то из своих подданных — по одной из возможных интерпретаций, свою супругу. Из этого Форрер сделал вывод, что Суппилулиума был женат на ахейской царевне. Помимо гипотезы о тождестве Аххиявы со страной ахейцев, то есть микенской Грецией (к этой проблеме мы еще вернемся), Форрер опирался на довольно спорную трактовку принятой у хеттов процедуры изгнания — на допущение о том, что ссылать человека, а в особенности царицу, в чужую страну дозволялось лишь при условии, что ссыльный был уроженцем этой страны. Можно было бы согласиться, что применительно к царице такой аргумент выглядит резонным; однако если мы вспомним, что царя Урхи-Тешуба сослали в чужую страну, предположительно на Кипр, то версия о том, что изгнанию могли подвергаться только уроженцы иных земель, не выдержит критики. С уверенностью утверждать можно только следующее: страна, которую избирали местом ссылки, должна была находиться в дружественных отношениях с царством Хатти, ибо в противном случае нельзя было рассчитывать на то, что власти этой страны обеспечат подобающий надзор за изгнанником. Таким образом, напрашивается вывод, что в период правления Суппилулиумы I между Хатти и Аххиявой поддерживались дружественные отношения.

В «Анналах Мурсили II» (3-й год) появляется первое упоминание о связи между Аххиявой и городом (здесь — «страной») Миллаванда; но текст сильно испорчен и с равной вероятностью может быть истолкован несколькими способами. То же относится и к другому фрагменту (4-й год), и это особенно досадно, так как здесь упоминается корабль, а следовательно, данный фрагмент мог бы разрешить вопрос о том, действительно ли Аххиява находилась «за морями».

Однажды царь Мурсили заболел, и жрецы-гадатели провели «расследование», чтобы выяснить причины обрушившегося на страну божественного гнева (см. ниже). Сохранилась большая табличка с вопросами жрецов и ответами оракула. Из этого текста выясняется, что жрецы рассчитывали на помощь бога Аххиявы и бога Лацпы, а само «расследование» должно было прояснить подробности подобающего ритуала для воззвания к этим божествам. Это опять-таки свидетельствует о дружбе между Хатти и Аххиявой; что касается Лацпы, то некоторые исследователи отождествляют ее с островом Лесбос.

Но самым важным из документов, относящихся к данной проблеме, является так называемое «Письмо Тавагалавы» — послание к царю Аххиявы от хеттского царя, имя которого не сохранилось и о котором известно лишь то, что в момент написания этого текста он был уже в преклонном возрасте. Письмо занимает по меньшей мере три таблички, из которых мы располагаем только третьей и, быть может, фрагментом первой или второй. Текст сильно пострадал, к тому же изобилует трудными для понимания аллюзиями, но тем не менее представляет для нас огромный интерес. Из него явствует, что некто Пияма-раду, в прошлом высокопоставленный подданный хеттского царя, подался в разбойники и принялся грабить и разорять «земли Лукки» (предположительно Ликии), часть которых входила в состав Хеттской империи. Набеги он совершал из соседнего города Миллаванды (в других текстах — Милавата), хеттам не принадлежавшего, но находившегося под косвенным контролем царя Аххиявы. В «Письме Тавагалавы» хеттский царь просит царя Аххиявы, чтобы тот добился высылки Пияма-раду и тем самым положил конец набегам на «земли Лукки». Но интерпретация этого письма осложняется тем, что в нем упоминается инцидент с неким Тавагалавой (или Тавакалавой), который, по-видимому, был родственником (но не братом, как утверждали некоторые исследователи) царя Аххиявы и жил в той же Миллаванде или где-то неподалеку. Жители Лукки сперва обратились за помощью к этому Тавагалаве — вероятно, именно потому, что он жил поблизости; но позже, когда кто-то напал на город Аттаримма (кто именно, неясно; имя в тексте испорчено, но можно с уверенностью утверждать, что это был не Пияма-раду), они обратили свои мольбы к хеттскому царю. На основании этого можно предположить, что Лукка представляла собой полосу «ничейной земли» между двумя державами — Аххиявой и Хатти и что границы ее не были строго определены.

Тавагалава, обосновавшийся в пределах Лукки, направил хеттскому царю послание с просьбой признать его данником. Хеттский царь, по-видимому, не имел ничего против и послал своего сына, высокопоставленного военачальника, принять присягу у Тавагалавы. Но Тавагалава отказался встретиться с посланником, сочтя оскорбительным то, что царь хеттов не направил к нему самого главнокомандующего. Вероятно, в «Письме Тавагалавы» хеттский царь счел нужным упомянуть этот эпизод для того, чтобы Тавагалава и его союзники не истолковали его намерения превратно и чтобы подчеркнуть, что сам он в данном случае действует совершенно корректно. После того как мятеж в «землях Лукки» был подавлен, царь Аххиявы отправил хеттскому царю письмо, в котором сообщал, что послал в Миллаванду своего представителя, уполномоченного передать Пияма-раду в руки хеттов. Получив это письмо, хеттский царь лично направился в Миллаванду, но его ждало разочарование: посланец Аххиявы позволил Пияма-раду сесть на корабль и скрыться, что и стало основанием для претензий в адрес аххиявского царя.

Здесь нам следует обратить внимание на то, что Миллаванда в данном тексте фигурирует как приморский город. Остаток письма посвящен разнообразным аргументам и предложениям, призванным убедить царя Аххиявы выдать Пияма-раду. Среди прочих гарантий безопасности Пияма-раду хеттский царь предлагает царю Аххиявы оставить у себя в заложниках гонца, привезшего это послание, добавляя, что «этот гонец — человек важный: он возничий мой, возивший меня на колеснице с самой юности, и не только меня, но также и брата твоего, и Тавагалаву». Эти слова свидетельствуют о том, что некогда Хатти и Аххиява — или по меньшей мере царские дома двух этих государств — поддерживали между собой чрезвычайно тесные отношения. Да и все письмо выдержано в весьма дружелюбном и почтительном тоне. Подразумевается, что царь Аххиявы не вполне осведомлен о происходящем и с удовольствием исполнит просьбу хеттского царя, как только суть дела будет изложена ему во всех подробностях. Но в то же время из текста явствует, что представители Аххиявы в Миллаванде располагали значительной свободой действий, и создается впечатление, что полностью контролировать события в Миллаванде царь Аххиявы не мог.

Называя Тавагалаву «эолийским царем», Форрер исходит из ошибочной интерпретации текста. Для отождествления Тавагалавы с Этеоклом, сыном Андрея, царя Орхомена, нет никаких иных причин, кроме весьма отдаленного сходства имен. Столь же слабо обосновано и заявление Форрера о том, что в вышеописанном гадательном тексте якобы упоминается сам Андрей.