Вторжение было успешным, и хетты захватили множество пленных, но именно среди этих пленников и началась эпидемия, распространившаяся затем по всей стране Хатти. С точки зрения Мурсили, бог грозы таким образом отомстил хеттам за нарушение клятвы.

Город Курустамма находился в северной или северо-восточной части Хеттского царства, на границе территории, которую Муватали выделил своему брату Хаттусили (см. выше). Как ни удивительно, из приведенного выше текста с очевидностью явствует, что в правление Суппилулиумы некоторые люди из этого малоизвестного северного города пришли в «землю египетскую» (каковым термином, по-видимому, обозначалась вся подвластная египтянам территория). При каких обстоятельствах это произошло, остается неясным, но упоминание в данном контексте хаттийского бога грозы свидетельствует в пользу версии о том, что это было спланированное переселение, а не бегство мирных жителей от хеттского войска, как предполагал Форрер. Но в любом случае можно с уверенностью утверждать, что некая группа хеттов (т. е. подданных царя Хатти) переселилась на территорию, подвластную египтянам, и не исключено, что они обосновались именно в горах Палестины, где плотность населения в то время была невелика. Разумеется, это лишь умозрительное предположение. Но в палестинских горах могли жить и другие переселенцы из подвластных хеттам земель, хотя людей, пришедших из ближайших к Палестине «хеттских» территорий, в Сирии, скорее всего, не называли бы хеттами, так как сирийские земли покорились Суппилулиуме лишь незадолго до того времени. И едва ли случаи эмиграции анатолийских хеттов в Палестину были часты.

Существует и еще одно возможное решение этой загадки. Древнейших обитателей Анатолии мы называем хаттами, так как они говорили на языке, обозначавшемся в хеттских текстах как hattili (хаттили). Памятников письменности в этом регионе древнее 2000 года до н. э. не сохранилось, и о том, насколько широко был распространен этот язык в 3-м тысячелетии до н. э., мы судить не можем. Мы даже не знаем, каково было самоназвание говорившего на нем народа. Языковые группы обычно не имеют обобщающих самоназваний, и не исключено, что слово hattili было образовано пришлыми индоевропейцами-«хеттами» от древнего названия страны — Хатти и ее столицы Хаттусы. Но в заключение мы не можем не привести еще одну сугубо умозрительную гипотезу, а именно: на «хаттском» языке некогда могли говорить обитатели огромной территории, включавшей в себя и Палестину, и ветхозаветные «хеттеи» могли представлять собой остаток этого великого народа, сохранившийся в изоляции в горах Иудеи после того, как Северную Палестину и Сирию в конце 3-го тысячелетия до н. э. заселили семитские и хурритские племена. В таком случае трудно рассчитывать на то, что мы когда-либо получим о библейских «хеттеях» дополнительные сведения. Но если ветхозаветные «сыны Хетовы» все же были переселенцами из Хеттской империи, с которыми хеттский царь заключил договор, то остается надежда, что дальнейшее изучение богазкёйского архива прольет новый свет на эту тайну.

На древнейшем этапе развития хеттского государства положение царя, по-видимому, было довольно шатким. Одним из первых документированных событий в истории Хаттусы стала попытка переворота, когда вместо Лабарны I, которому предстояло унаследовать трон после отца, хеттские вельможи провозгласили царя по своему выбору; и вся последующая история царства буквально пестрит мятежами и заговорами в среде царских родичей и сообщениями о том, как цари всеми силами старались удержать политическое равновесие в стране. Смерть царя, как правило, влекла за собой кризис власти, и мудрые монархи пытались предотвращать его еще при жизни, публично провозглашая имя своего будущего преемника. Все эти факты были истолкованы как свидетельство того, что первоначально хеттские цари не наследовали престол, а избирались. По мнению исследователей, процедура объявления наследника перед собранием знати включала формальную просьбу об одобрении заявленной кандидатуры, и без этого одобрения преемник не мог быть признан законным царем. В свете того, что выборные монархии существовали также у англосаксов и других германских народов, эта теория представляет большой интерес. И все же традицию провозглашения наследника можно интерпретировать и как свидетельство того, что конфликт интересов между знатными особами, имевшими известные права на власть, и царем, стремившимся утвердить принцип наследственной передачи трона, делал положение царя ненадежным. Такая трактовка позволяет объяснить, почему в речах царей мы не встречаем ссылок на традиционные права знати.

В конце концов царь Телепин ввел закон о престолонаследии, сформулированный следующим образом:

Этот законодательный акт стал поворотной точкой в истории хеттского государства. Если прежде страну то и дело сотрясали внутриполитические катаклизмы, то с принятием закона о престолонаследии утвердилась стабильность, и властолюбивые вельможи более ни разу не пытались оспорить авторитет царя. Закон этот действовал так эффективно, что даже около двухсот лет спустя, когда царь Муватали умер, не оставив законного наследника, трон беспрепятственно занял Урхи-Тешуб — сын наложницы, и только через семь лет своей некомпетентностью и пренебрежением к государственным обязанностям этот юноша вынудил своего могущественного дядю Хаттусили совершить переворот.

Властители Древнехеттского царства именовали себя «великими царями» — табарна. Титул «великий царь» принадлежал к слою дипломатической лексики и означал, что хеттский царь притязает на роль правителя одной из величайших держав своего времени, властвующего над царьками не столь значительных государств. «Табарна» — это, по всей вероятности, не что иное, как слегка видоизмененное имя древнего царя Лабарны, к которому хеттские цари возводили свою династию. Титул этот носил только живой монарх, и выдвигалась гипотеза, что каждого очередного царя хетты считали инкарнацией основателя царского рода. Изменение начальной буквы (l > t) может свидетельствовать о том, что первоначальная (хаттская?) форма имени содержала непривычный согласный, труднопроизносимый для индоевропейцев-хеттов.

В более поздние времена, в период империи, вместо «табарна» чаще всего использовался другой титул со значением «мое солнце». Очевидно, такова была официальная форма обращения подданного к царю, наверняка заимствованная из практики, принятой в Митанни и Египте, вместе с символом царского достоинства — крылатым солнцем. В эпоху империи впервые появляется и восточное представление о том, что царь наделен сверхчеловеческими способностями. Оно отразилось и в устойчивом обороте «…герой, возлюбленный бога (или богини)…», которым сопровождается имя каждого из царей этого периода, и в таких текстах, как следующий фрагмент из автобиографии Хаттусили III: «Богиня, госпожа моя, всегда держала меня за руку; и так как был я оделен благоволением богов и ходил у богов в милости, то никогда не совершал я злодеяний среди людей». К тому же периоду относятся многочисленные описания сложных ритуалов, соблюдавшихся при дворе и призванных защитить царя от малейшей скверны.