— Дурак, что ли. Так, между прочим, и заикой сделать можно.

Не сводя с меня мутных, как у дохлой рыбы, глаз, вампир повторил:

— Есть разговор.

— Что за разговор?

Вампир скосился на молотобойца.

— Не здесь.

— Тогда жди под обезьяной.

Адлер тут же отвалил, а я развёл руками, призывая всех присутствующих, войти в моё положение.

— Извините, дамы-господа, но дела. — Слегка поморщился, когда Варвара обиженно пнула меня ногой в колено, и, поднявшись из-за стола, сказал: — Приятно было познакомиться.

— Может, загнуть пиявку? — предложил молотобоец, целясь в спину вампира из указательного пальца.

— Обязательно, Боря, — кивнул я. — Но не здесь и не сейчас.

— А на посошок?

— Нет, Боря, я пас.

— Ну, как знаешь.

Совсем запьяневшая Ирма подергала меня за рукав:

— Егор, Егор, а вы, Егор, покатаете меня, когда… Ну тогда… Когда у вас… крылья будут.

— Покатаю, Ирма, обязательно покатаю, — отбрехался я. — Только купи себе для начала парашют.

Девочка задумалась.

Покуда я так раскланивался, Варвара не будь дурой потянулась к перепачканному чёрной кровью платку. Ишь, ты, размечталась, подумал я и обронил на платок корпускул Силы. Лоскут батиста равно надежда рыжей проныры обрести чуток власти над золотым драконом вспыхнула малиновым пламенем и сгорела в доли секунды. Скатерть при этом не пострадала.

— Ну и ловок же ты, дракон, — усмехнулась Варвара, одёрнув руку.

Я сдержано улыбнулся:

— Потому до сих пор и не чучело.

— Мы ещё увидимся? — спросила она и при этом в её серых глазах промелькнула усмешка. Создавалось впечатление, что она бросает мне некий вызов.

Принимая его, я ответил уклончиво:

— Почему бы, собственно, и нет.

Положил на стол визитку, сделал ручкой и направился к своему столику. И пока шёл, чувствовал жжение в том месте, откуда у драконов растут крылья, а у бывалых сыскарей расходятся ремни портупеи.

Присев напротив вампира, я сначала закурил, и только потом, стараясь не глядеть в сторону Варвары, сказал:

— Выкладывай, чего хотел. Только живо, времени нет.

— Мы тут с корешем поиздержались малёха, — нервно постукивая обгрызенными ногтями по белой скатерти, просипел Адлер, — пора расплатиться, а титей-митей…

Сообразив, к чему он клонит, я огорчил его:

— Чувачок, ты, похоже, обратился не по адресу.

— Сам на двойном подсосе? — удивился вампир.

— Напротив, на двойном форсаже. Но дело не в этом.

— А в чём?

— Откровенно?

— Ну.

— Не нравитесь вы мне, — признался я. — А тем, кто мне не нравится, я не занимаю. Такое уж у меня правило. Извини, если обидел.

— Плевать, — одарил меня гнусной полуулыбкой вампир. — Только это… Я занимать и не собирался. Слышал, ты с кольтом ходишь?

— Допустим. Что с того?

Адлер не ответил, но натянул перчатки из грубой кожи (натурально — вратарские краги) и вынул из внутреннего кармана ветровки футляр, похожий те, в которых дарят обручальные кольца.

— И что это? — поинтересовался я, когда вампир поставил обшитую алым бархатом коробочку на центр стола.

Вновь не проронив ни слова, Адлер откинул крышку и аккуратно вытащил из паза патрон сорок пятого калибра с серебряной пулей.

— Откуда маслина? — опешил я.

— Заговорённая, — ответил он на вопрос, который я не задавал.

— Спрашиваю, откуда?

Вампир и глазом не повёл.

Варианты, конечно, могли быть разные, но самый из них очевидный: ухайдакали и обчистили истребителя-одиночку. По себе знаю, любая Охота — штука обоюдоострая, так что могло случиться. Вполне. Сильно заморачиваться на этот счёт я не стал (окрещу мародёром, ответит — боевой трофей) и попросил назвать цену.

— Пять штук, — выпалил вампир. — Или по курсу — восемьдесят кроулей.

— Однако, — удивлённо хмыкнул я, но торговаться не стал.

— Тут вот ещё что, — сказал Адлер, скомкав протянутую купюру. — У моего кореша ещё есть. Две заводские упаковки. Интересует?

Я уточнил:

— Тоже заговорённые?

— Нет, чистые.

— И у какого это такого кореша?

Адлер показал на трущегося возле стойки дружка:

— Вот у него, у Гурона.

— Его Гуроном погоняют? — удивился я. — Почему так затейливо?

Никак этот парень с грубым шрамом на выбритом черепе не походил на индейца. Ни на гурона, ни на могиканина, ни на чероки, ни тем более на ирокеза.

— Так это, — стягивая с рук перчатки, криво усмехнулся Адлер. — Пользует кровь только первой группы, потому и Гурон.

— Я пожал плечами:

— Не вижу связи.

— У всех индейцев первая группа, — пояснил вампир. — Поголовно.

— Да неужели?

— Точно. И у эскимосов ещё. Ну, так что, дракон, берёшь товар?

— Денег хотите или Силы? — спросил я.

— Тут это… — Вампир замялся. — Нам бы твои Зёрна Света. Одна банка против одной упаковки. А за две — две.

— Про Зёрна забудь, — осадил я его.

— Чего так?

— Говорю же: не нравитесь вы мне.

— Ладно, забей. Тогда вот. — Он вытащил из кармана и протянул мне кастет. — Ты это… Закатай в него две тысячи кроулей.

Я повертел пустой артефакт в руках. Ничего особенного в нём не было, обычная кустарная поделка с одним широким отверстием для пальцев и грубо приваренными к боевой части роликами от подшипника. Правда, на одной стороне кто-то шибко умный нанёс несколько древних рун. Но настолько коряво нанёс, что толком и не понять какие. Одну только и разобрал, ту, что обозначает «семя».

— А влезет две тысячи? — засомневался я.

— Раньше влезало, — уверил вампир.

— Слово какое?

— Набир.

— Как своим сделать?

— Просто на руку надеть.

— Хорошо, допустим. Товар у вас с собой?

— Нашёл дураков.

— Тогда где и когда?

— Лодочную станцию за Ухашовским мостом знаешь?

— Само собой.

— Вот там. Сегодня. В полночь.

Я проворчал для порядка:

— Чего так поздно-то?