– Идем обратно, – сказал Хизаши. Продолжать путь в такую погоду, рискуя угодить в болото, глупо. Куматани не стал возражать, только вот и вернуться не вышло – тропинку размыло, а почуять что-либо сквозь завесу дождя не смогла бы даже собака, не то что бывший змей.

Хизаши растерянно остановился и убрал с лица сосульки волос.

– Ничего не понимаю.

– Мы заблудились, – пояснил Кента.

– Это-то я понимаю! Почему мы заблудились? Разве ты не должен ориентироваться в лесу как в родном доме? – Идея свалить вину за испорченный день на Кенту оказалась слишком соблазнительной, чтобы отвлекаться на доводы рассудка. И совести. – Или ты специально нас кругами водишь? Я еще до дождя заметил, что мы не придерживаемся маршрута.

И он скрестил руки на груди, мокрый, дрожащий, но гордый. По крайней мере, так он видел себя со стороны.

Куматани тоже не очень успешно скрывал озноб, его щеки побелели, а губы потеряли яркость. Волосы темными змейками облепили лицо, меняя до неузнаваемости. Кента был похож на призрак больше, чем на живого человека, но все равно постарался ободряюще улыбнуться, хоть зубы и выстукивали мелкую дробь.

– Значит, ты заметил. Но поверь, сейчас я ни при чем. Может, ты и прав, и это Амэ-онна или другой злой дух водит нас по лесу.

– Ждет, когда мы околеем, – проворчал Хизаши и сморгнул воду с ресниц. – Ладно, придется самому нас спасать.

Он отвернулся и взглянул на теневую сторону погрязшего в непогоде леса.

Едва он пересек черту между мирами, как ощущение опостылевшей сырости ушло, и пусть не стало тепло, но и холод больше не терзал. На территории неприкаянных душ все было спокойно, серо и пусто, потому и ничего не мешало разобраться с дорогой. Вот если бы на месте леса был, скажем, Киото, то того и гляди, заблудишься еще больше, ведь на теневой стороне мир отражается не в точной копии себя настоящего. Порой это далекое прошлое, порой, как Хизаши где-то слышал, даже будущее. Но вот лесу все нипочем, деревья тут росли долго, крепли, захватывали все больше земли, потому и ориентироваться было не так сложно.

Хизаши огляделся, стараясь не мешкать, чтобы Кента не успел обеспокоиться его неподвижностью и излишней сосредоточенностью. И только ему показалось, что он нашел верное направление, как его буквально вытолкнуло обратно в мир, наполненный холодом, водой и глухим раздражением. Успел только увидеть темный туманный след, который оставляли ёкаи, чьи помыслы становились слишком черны, так что приближали их перевоплощение в акуму.

– Прости, – извинился Кента. – Мне показалось, ты опять задумался.

– Это потому, что я, в отличие от некоторых, умею думать, – ворчливо отозвался Хизаши и сразу определился с направлением, пока все не перемешалось в голове. – Идем туда.

– А что там?

– Там… – Хизаши открыл рот, закрыл и злобно прищурился. – Не нравится, топай куда душа пожелает.

Разумеется, они пошли вместе, потому, что как бы Хизаши ни кипятился, лучше так, чем одному. Так хоть есть, на ком злость срывать.

Капли стали крупнее, оттого и били по лицу и плечам сильнее, и невесомая пленка дождя на коже превратилась в мерную дробь, как будто множество мелких они тыкали со всех сторон своими крошечными дубинками. Таби полностью вымокли, сандалии с них соскальзывали, несмотря на ремешки, и когда Хизаши был готов кричать от божественной несправедливости, как между деревьями что-то показалось.

– Там дым! – поразился Куматани. – Здесь кто-то живет, представляешь?

Он обошел Хизаши, но тот схватил его за локоть.

– Не спеши так.

– Но нам могут помочь. Попросим приюта, обсушимся, погреемся у очага.

– Ты чувствуешь запах дыма?

Кента не сразу понял. Но вот его брови нахмурились, а взгляд потерял жизнерадостный блеск.

– Нет. Ничего не чувствую.

Если дым от огня не пахнет как положено, значит, его развели не обычным способом. Едва ли у того, кто жил посреди глухого леса, были огненные талисманы оммёдо, поэтому Хизаши видел только один вариант – колдовство ёкая или демона.

Они приблизились к землянке. Ее треугольную крышу покрывал толстый слой лесного мусора и мха, и она больше походила на холмик, чем на жилище. Но над самым уровнем земли вырисовывалось внутренним светом крошечное окошко. Вход прятался в выкопанной яме, и Хизаши сначала попробовал почувствовать жильца, но, кажется, он отсутствовал.

Хизаши первым, согнувшись едва ли не пополам, подобрался к дверке и толкнул. Изнутри пахнуло жарким теплом. Вместо очага – бумажная клетка с мечущимися в ней огненными шарами, называемыми в народе хино-тама. Хизаши наклонился и почувствовал в пленниках фонаря крошек цурудэ-би, древесных огоньков, что по ночам зажигаются в кронах деревьев и покачиваются на ветвях.

– Заходи, тут никого, – крикнул он, но Кента и так уже спустился и с любопытством оглядывался.

– Кто здесь обитает, как думаешь? – спросил он.

– Точно не человек. – Хизаши кивнул на клетку с цурудэ-би. – Хозяин смог поймать древесные огоньки и заставить освещать и обогревать комнату. Значит, он сильнее них. Но не сильнее нас.

Он не собирался уходить, пока не высохнет и не отдохнет. И пусть хоть все демоны Ёми явятся его выдворять.

В подтверждение своих намерений Хизаши нашел у стены старенькое одеяло, наброшенное поверх набитого соломой матраса, и сел, скрестив ноги. Пусть тепло от древесных огоньков и не настоящее, живое, но оно хотя бы дает иллюзию костра, да и задачу свою выполняет.

– Ты не боишься, что хозяин вернется?

Хизаши как раз распустил волосы и без стеснения выжал над утрамбованным земляным полом.

– Чего мне бояться? Если бы в этом лесу водились по-настоящему опасные ёкаи, мы бы знали.

Кента вздохнул, потом смирился и опустился на колени поближе к необычному фонарю. Мельтешение цурудэ-би ненадолго отвлекло его, и Хизаши закончил возиться с волосами, распутал пальцами и оставил просыхать. Снял хаори и от души встряхнул, разбрызгивая холодные капли.

На Кенту тоже попало, как и на бумажную клетушку.

– Осторожнее, не намочи их, – предостерег Кента, закрывая огоньки ладонью. – Когда будем уходить, надо их выпустить на волю.

– Может, выберешь одного для меча? – поддразнил его Хизаши. – Будешь освещать себе путь во мраке.

Кента передернул плечами и насупился, разглядывая цурудэ-би, почувствовавших людей с духовной силой и пришедших в ужас. Стало ощутимо жарче, некоторые огоньки вспыхивали ярче других, отчего свет дрожал, подобно настоящему пламени.

– Как их успокоить? – спросил Кента.

– Можешь с ними поговорить.

Это была шутка, только вот Кента хлопнул себя по лбу и широко улыбнулся.

– Точно! И почему я сразу не догадался? – И, обратившись к фонарю, сказал: – Простите нас за вторжение. Мы с другом отдохнем и дождемся окончания ливня, а потом уйдем. И если хотите, заберем вас с собой и отпустим на волю.

Хизаши замер с обвисшим от влаги хаори в руках. Куматани и впрямь разговаривал с ёкаями! Да так уважительно, что завидно сделалось. Оставив одежду в покое, Хизаши отвернулся к