Ноуэл застонал и запустил пятерню в свои и без того взлохмаченные волосы. Господи, сколько раз, вот как теперь, способность Роуз во всем находить положительные стороны доводила его прямо-таки до отчаяния!

– Почему для тебя все так просто, Рози? – спросил он, всей душой желая, чтобы так было и для него самого. – У тебя пропасть художественного таланта, но нет ни единой унции артистического темперамента.

Роуз пожала плечами. Она не была уверена, что хотела бы иметь артистический темперамент. Она всего лишь хотела работать с тканями и придумывать для них рисунки.

Роуз сорвала маргаритку и начала вертеть ее между пальцами.

– Па уже не сможет больше работать, да? – скорее утверждая, чем спрашивая, проговорила она. – А если он не сможет выходить из дома, нам нужно как можно больше времени проводить с ним, чтобы ему не было тоскливо.

Ноуэл сдвинул брови, пораженный внезапной мыслью. Она показалась ему смешной, и он поспешил выбросить ее из головы… Существуют страховые полисы, к тому же у матери скорее всего есть небольшое личное состояние.

– Я пошел домой, – сказал он, вскакивая на ноги. – У меня в самом разгаре работа над автопортретом. Потрясение, вызванное несчастьем с отцом, потребует внести изменения. Вряд ли я выгляжу сейчас так же, как раньше. А если даже и так, то я добиваюсь не просто физического сходства. Мне нужно передать душу…

Роуз осталась на месте. Ноуэл в ней не нуждается. Когда его обуревает творческая лихорадка, ему не нужен никто. Вот он решительно зашагал по траве к многолюдным улицам, которые спускались к речке, а она обхватила руками колени и сидела так, думая о том, что жизнь изменилась полностью и никогда уже не станет прежней.

Лиззи отодвинула свой стул от бюро красного дерева и чисто механическим, привычным движением подобрала выбившуюся из узла волос на макушке прядь и пристроила ее на место. Наверное, уже в пятый раз она просмотрела арендную книжку, чековую книжку и счета и пришла к неизбежному выводу, что жить как прежде без того жалованья, которое Лоренс получал у Латтеруорта, им не удастся. Арендная плата, казавшаяся раньше вполне разумной, теперь представлялась чудовищной. Цифры в чековой книжке Лоренса, вроде бы столь утешительные, выглядели почти смешно. В течение всей их совместной жизни Лоренс зарабатывал достаточно, чтобы обеспечить семье скромное, но безбедное существование, однако получаемый доход был не столь велик, чтобы делать сколько-нибудь серьезные сбережения. Лоренс не получит ни пенсии, ни выплаты по болезни.

Лиззи потерла пальцами виски, пытаясь уменьшить таким способом боль в глазах. Может, пустить жильца? Это означало бы, что либо она сама, либо Нина с Роуз должны перебраться в мансарду, а Ноуэл в результате лишится своей студии. И велика ли прибыль от жильца? Хватит ли этих денег, чтобы Нине и Ноуэлу не пришлось идти на фабрику? Кстати, на какую фабрику они могли бы устроиться? Уж конечно, не к Риммингтонам, она скорее умрет, чем допустит такое! Простые рабочие на фабрике у родного деда? Ни за что! Да и фабрика Латтеруорта не слишком подходит. Получить всего лишь место ткача там, где отец занимал столь видное положение?

Лиззи запрокинула голову и невидящими глазами уставилась на красивый лепной потолок. Существует только одно решение проблемы, которое избавило бы Ноуэла и Нину от необходимости поступать на фабрику. Но решение это столь кардинальное, что она не могла представить себе, как заговорит об этом с Ноуэлом и Ниной. Лиззи знала, что Роуз сразу поймет разумность такого решения и примет его искренне и без всякого неодобрения. Ноуэл, кстати, по зрелом размышлении осознав, что такое решение даст ему возможность заниматься изучением изящных искусств, наверное, тоже поймет. Но Нина… от нее нечего ждать понимания. Она будет ошеломлена, возмущена и так далее. У Лиззи ныло сердце при мысли о том, что любое предпринятое ею действие приведет к серьезным потрясениям. В конце концов, единственный выход для нее – поставить детей перед выбором. Ей оставалось уповать лишь на то, что, если дойдет до дела, решение их будет единодушным.

– Как тебе нравится такая идея для вечерней блузы? – спросила Нина в этот вечер Роуз, когда они вместе убирали со стола и мыли посуду. Мать в это время сидела в гостиной возле отца, а Ноуэл уединился в своей импровизированной студии. Нина передвинула к Роуз по столу свой эскиз. – Ее нужно надевать поверх юбки, покрой совершенно свободный, как у джиббы, по вороту и подолу отделка из тесьмы.

– А что такое джибба? – полюбопытствовала Роуз.

– Это такая одежда с широкими рукавами, ее носят на Среднем Востоке.

Роуз была поражена: да уж, что касается одежды, Нина знает все на свете.

– Ты сшила бы ее из шелка?

Нина покачала головой. Ее тициановские волосы густыми блестящими волнами падали на плечи, и казалось, она только что сошла с полотна Берн-Джонса.[9]

– Нет, – сказала Нина, забирая у Роуз эскиз и принимаясь рисовать отделку. – Из шифона. Ярко-розового цвета, это самое лучшее. Или… может быть, из шифона с рисунком. Розовое с оранжевым или розовое с пурпурным.

Роуз одобрительно кивнула. Ни одна из жен фабрикантов шерсти в радиусе пятидесяти миль от Брэдфорда не надела бы на себя нечто столь экзотическое, но клиентки, которых мечтала одевать Нина, не принадлежали к числу таких дам; это должны быть аристократки – из-итальянского либо французского высшего света, а может, даже из нью-йоркского.

Щелкнул язычок дверного замка, и в кухню вошла Лиззи.

– Сходи попроси Ноуэла спуститься, – обратилась она к Нине. – Я хочу кое-что сказать всем вам.

– Лучше бы отложить это на завтра, – ответила Нина, продолжая рисовать и не поднимая глаз. – Ты же знаешь, что Ноуэл терпеть не может, когда его отвлекают от работы, если она идет хорошо. А этот его последний автопортрет ему удается и…

– Я хочу, чтобы Ноуэл спустился сюда именно сейчас, – произнесла Лиззи таким необычным тоном, что Нина вздернула голову и посмотрела на мать с удивлением.

– Я сбегаю, – поспешила на помощь Роуз, вставая из-за стола.

Она ни разу не слышала, чтобы мать говорила вот так. Ни разу в жизни.

Прежде чем Нина успела возразить, Роуз выскочила из комнаты. Быть может, доктор Тодд приходил к отцу с визитом в их отсутствие? Быть может, он поставил другой диагноз? Быть может, отца все-таки заберут в больницу?

– Уходи, я занят, – при виде ее проворчал Ноуэл, стоя перед мольбертом в старой, перепачканной красками одежде, с палитрой в одной руке и кистью в другой.

– Тебя зовет мама, – сообщила Роуз, немного задыхаясь от быстрого подъема по крутой лестнице, ведущей в мансарду. – Я думаю, это касается папы, и думаю, это что-то важное. Мама показалась мне очень… взвинченной.