Вторым убитым царевичем стал тоже Алексей – сын Николая II, бедный мальчик, больной гемофилией, который был расстрелян Юровским и его командой в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге вместе с родителями и сестрами. Но, по крайней мере, Юровский не был отцом этого Алексея, и, кроме того, ни его, ни другие жертвы никто не пытал перед смертью.

Как видим, если положить на одну чашу весов преступление, совершенное членами Уральского Совета в пылу и горячке революции, а на другую чашу весов – те убийства, которые были совершены под сводами дворцов в совершенно мирное время самими придворными, а то и близкими царствующих особ, то зловещий ореол вокруг Юровского и Ленина все же, думаю, несколько померкнет. Во всяком случае, от рук революционеров погибло всего два русских царя из длинного ряда бледных привидений, толпящихся возле русского престола. Причем убийцы всех остальных царей и членов царской фамилии, в отличие от большевиков, были православными христианами, верившими в то, что на царе лежит особая благодать Божья, а зачастую находившимися с жертвой в близких родственных отношениях. Ленин не был даже знаком с Николаем Романовым, он не был его родственником, он не верил в сакральную роль царя, Николай был для него просто «гражданин Романов». Тогда как Петр Великий, судя по всему, хладнокровно отдал тайный приказ об убийстве собственного сына и лично принимал участие в истязательствах над ним, Екатерина приказала убить своего мужа, с которым венчалась в православной церкви, а Александр I, по сути, возглавил заговор, погубивший его родного отца. Если большевики были просто цареубийцами, то сами цари и царицы из рода Романовых были к тому же еще и отцеубийцами, сыноубийцами и мужеубийцами (об убийствах более дальних родственников можно уже и не упоминать).

Наконец, большевики не стремились к убийству бывшего царя и его семьи как к самоцели. Это было им политически невыгодно, недаром же Ленин впоследствии пытался скрыть причастность Совнаркома к екатеринбургской трагедии и возложить всю вину на Уральский Совет. К расстрелу Романовых большевиков подвигли особые обстоятельства (мятеж белочехов, левоэсеровский мятеж в столице, опасность перехода Екатеринбурга в руки белых). Историками убедительно доказано, что большевики рассчитывали при лучших обстоятельствах судить Николая II. И можно не сомневаться, что суд над царем превратился бы в триумф большевиков; бывший царь не пользовался популярностью уже в последние годы своего правления, а после Февральской революции его стали винить во всех грехах. Известие о его гибели вызвало злорадство среди простонародья и полупрезрительное равнодушие среди белых. Н.В. Устрялов в «Белом Омске» пишет, что Колчак, бывший либералом и англофилом, в 1919 г. отказался присутствовать на панихиде по царской семье в Омском соборе.

Впрочем, есть и другие версии о планах большевиков относительно царя и его семьи. Историк С. Резник пишет, что в Коминтерне велись разговоры о возможности обменять царскую семью на Карла Либкнехта и Розу Люксембург, сидевших в немецкой тюрьме. В любом случае убийство царской семьи в 1918 г. не было предопределено. Что же касается титулованных и придворных цареубийц, то их действия были направлены исключительно на смерть жертвы, иначе переворот считался бы неудачным. Граф Пален и сотоварищи ни о каком суде над Павлом не помышляли и добивали императора до последнего его дыхания. Екатерина ждала от братьев Орловых и от стражи Шлиссельбургской крепости только убийства соответственно Петра III и Иоанна Антоновича.

Однако не надо думать, что такая череда цареубийств – принадлежность только русской монархии, как утверждают некоторые историки-западники, например тот же С. Резник, видящий в этом признак врожденного отсутствия у русских правовой культуры. Перед нами не просто оскорбительное, но и не согласующееся с историческими фактами, сугубо идеологическое утверждение, истинная причина которого – русофобия самих этих историков. Не меньше крови лилось и вокруг западных, европейских престолов, не говоря уже о Турции или Аравии. Так, король Франции Генрих III в 1589 г. был убит доминиканским монахом Жаком Клеманом, Генрих IV был убит в 1610 г. фанатиком католиком Франсуа Равальяком, король Англии Эдуард II был убит в 1327 г. в замке Беркли по приказу своей жены и ее любовника, в 1471 г. Эдуард IV из династии Йорков приказал убить в Тауэре короля Генриха VI. Проще говоря, везде, где существовали и существуют царствующие монархи, были, есть и будут цареубийства. Объясняется это просто: цареубийство при монархическом политическом режиме есть один из механизмов передачи власти, неизбежный в определенных политических обстоятельствах.

Увы, но это действительность, с которой спорить невозможно. Любому современному стороннику монархии, для которого этот политический институт видится сквозь розовые очки, как торжество аристократического благородства, следовало бы задуматься и об иной, оборотной, кровавой стороне монархии. Цареубийства при монархии также неизбежны как подтасовки результатов выборов при демократии. Естественно, любой демократ будет в публичных речах гневно возмущаться таким негативным феноменом, как фальсификация выборов, но если он человек неглупый, то он понимает, что без такого «комка грязи» не бывает выборов, просто потому что политику и при демократии делают грешные люди со своими корыстными наклонностями и недостатками. Точно так же и любой умный монархист должен осуждать цареубийства, но при этом понимать, что они неизбежны там, где высшая власть передается по наследству. И дело не в том, что особы царских фамилий как-то чрезвычайно и изуверски жестоки (хотя и среди них встречаются садисты, впрочем, примерно столько же, как среди «демократично выбранных» президентов и поднятых наверх революцией комиссаров). Лично я охотно верю, что Екатерина II с удовольствием обошлась бы без убийства Петра III, который при всей холодности отношений между ними был все-таки ее мужем и отцом ее сына. Я могу даже поверить и в то, что Петр Великий при всей его жестокости вполне удовлетворился бы отречением своего сына Алексея и не стал бы отдавать приказ об его убийстве. В конце концов, эти монархи неоднократно выказывали и такие качества, как милосердие и великодушие. Однако препятствием к этому была сама монархическая система власти, согласно которой человек, родившийся в царской семье или связанный с нею тесными узами кровного родства, лишался законного права на власть лишь в одном-единственном случае – в случае своей смерти. Поэтому правящий монарх может обезопасить себя от оппонентов, претендующих на его престол, тоже только одним-единственным способом – уничтожив их физически. Недостаточно заточить их в тюрьму, ошельмовать их перед публикой, лишить их финансовых средств, пока они живы, юридически они имеют право на власть по признаку своего происхождения. Кровь, возведенная в принцип передачи власти, приводит к крови как разрешению политических конфликтов, без которых государства не бывает.

Совсем другое дело республика. Конечно, республики бывают разными: либерально-демократическими, авторитарными, тоталитарными, но в любой из них правители и уж тем более члены их семей гибли гораздо реже, чем даже в самой благополучной и мягкой монархии. Так, Н.С. Хрущева отстранили от руководства СССР, отправили на персональную пенсию, но все же не убили. Достаточно было, что его дискредитировали в глазах народа, обвинив (и надо заметить, небезосновательно) в продовольственном кризисе. Это для республиканского политика хуже, чем смерть. После этого его можно было не опасаться. И уж конечно, никому не приходило в голову убивать его детей, ведь никакого права на должность генсека они не имели (сын Хрущева Сергей затем беспрепятственно уехал на Запад). Возьмем еще более драматический пример – лишение власти М.С. Горбачева в 1991 г.: опять-таки никакой смертельной опасности ни для него, ни для его семьи от Б.Н. Ельцина не исходило. Правда, могут возразить, что И.В. Сталин, ведя борьбу со своими оппонентами, претендовавшими на власть в партии и стране, жестоким образом расправлялся с ними: Л.Д. Троцкий был убит в эмиграции, Каменев, Зиновьев, Бухарин, Радек, Тухачевский были расстреляны в советских тюрьмах. Нередко было, что страдали и члены семей репрессированных высших руководителей партии и государства, не только репрессированных (так, в лагере оказалась жена Молотова, хотя его самого меч НКВД пощадил).