В открытое окно налетели ночные мотыльки и прочая мошкара, вились вокруг абажура. На плите закипал чайник.

– Ты встречался с Неделиной? – спросила Ева.

Она уселась напротив, подперла щеку рукой и уставилась на Всеслава взглядом Великого инквизитора.

– Встречался…

– И что?

– Она посвятила меня в некоторые интимные подробности жизни салона «Лотос».

– Что значит – «интимные»?

– А то, что они известны только узкому кругу лиц. Насколько этот круг узок, я еще не установил.

– Так ты берешься за ее дело? – обрадовалась Ева.

Варвара Несторовна вызывала у нее симпатию, возможно, из-за некоторого внешнего сходства.

– Придется. Ты сколько раз успела побывать в салоне?

– Раза три, – сказала Ева. – А что?

– Ничего особенного не заметила?

– Там все особенное! От порога до крыши. Хочешь, чтобы я поделилась впечатлениями?

– Окажи мне эту услугу, – улыбнулся сыщик. – Люблю сравнивать свои наблюдения с твоими.

– Изволь. Только, чур, не перебивать!

Рассказ Евы изобиловал подробностями и был окрашен ее собственным оригинальным взглядом на вещи. Она вдохновенно выдала на-гора прелюбопытнейший монолог, из которого господин Смирнов не только почерпнул информацию, но и получил от него искреннее удовольствие.

– Здание перестроено необычным образом, – начала она с архитектурного стиля. – Внутренний дворик, Основной зал, Комната фресок, Комната для церемоний и прочие помещения, включая спортзал и кухню, расположены соответственно принципам треугольника, круга и квадрата. На Востоке считают, что когда треугольник, круг и квадрат соединены в одно целое – оно движется, вращаясь с потоком жизненной энергии.

– Как это? – не понял Всеслав.

– Ты обещал не перебивать! – рассердилась Ева.

– Прости…

– Прямо над входом – надпись, выполненная буквами, стилизованными под иероглифы: «Цветы лотоса – корабль, на котором утопающий среди океана жизни может найти свое спасение». И вообще, все стены салона расписаны фресками необычайной красоты и изящества, изображающими танцовщиц; Кришну, играющего на флейте; индийскую богиню Лакшми, стоящую на лотосе; рождение солнца-Ра из лотоса; Будду, сидящего на лотосе… Я даже не могу все перечислить, не запомнила. А в Основном зале – надпись во всю стену – «Ом – мани – падме – они»: «Да будет благословен Будда с лотосом…» или что-то в этом роде. Прямо Храм Лотоса, а не салон! Собраны и гармонично объединены все стили, и это создает неповторимую атмосферу величия, доступного каждому. Понимаешь? Предпочтение не отдается ни одному из богов – Будда, Осирис, Вишну, Брама и Афродита прекрасно уживаются вместе. Они как будто служат посетительницам салона, передают им некое откровение, столь же интимное, как любовный акт… Это потрясающе! Не знаю, где Неделина откопала художника, способного воплотить подобную идею, но у нее безукоризненный вкус.

– А персонал салона? – спросил сыщик. – Ты со всеми познакомилась?

Ева уже закончила свой монолог и потому благосклонно отнеслась к вопросу Смирнова.

– Не успела. Я видела только хозяйку и администратора. Кстати, у него такое интересное имя… Терентий. Отчество я забыла. Интересный мужчина лет сорока, подтянутый, энергичный. Кстати, а что тебе рассказала Неделина?

У Евы была неподражаемая манера перескакивать с одной темы на другую без видимой связи.

– Придется посвятить тебя в тайну клиента, – серьезно сказал сыщик. – Мне нужен свой человек в салоне, который мог бы заметить то, на что случайный посетитель не обратит внимания.

– Смирнов, голубчик! – Ева вскочила со стула и бросилась к Славке с объятиями и поцелуями. Чисто дружескими, разумеется. – Я буду тебе помогать?! Как интересно! Обожаю подслушивать и подсматривать. Это будет новой чертой моего нового характера.

– Как раз подслушивать и подсматривать не стоит, – охладил сыщик ее бурный порыв. – Естественность – вот что позволит тебе незаметно собирать сведения.

– Какие сведения? О чем?

– Видишь ли, наша почтенная Варвара Несторовна оказалась большой любительницей диковинных розыгрышей. Признаться, я не предполагал в ней подобных наклонностей. Ей было мало восточной кухни, восточных единоборств, восточных танцев и прочих изысков для избалованной и пресыщенной публики. Ей понадобилось… привидение! Да не какое-нибудь, а романтическое.

– Ты шутишь?

– Если бы! В салоне есть сотрудница, которую ты наверняка не увидишь… по крайней мере в обычном человеческом виде. Зинаида Губанова, хореограф. Она должна была вести школу индийского танца. Но судьба в лице госпожи Неделиной распорядилась по-другому. Эти дамы сговорились ввести в заблуждение не только клиенток «Лотоса», но и весь персонал. Они разработали подробнейший план, тщательно подготовились к его осуществлению. Губанова – незамужняя, одинокая женщина, проживает в однокомнатной квартире в доме на Краснопресненской набережной. Родственников и близких друзей не имеет, так уж получилось. Идеальная кандидатура на роль привидения.

– То есть как?… Я не понимаю…

– Я сам не понимаю, – вздохнул Всеслав. – Слушай дальше. Губанова делает вид, что без памяти влюблена в одного из инструкторов то ли по айкидо, то ли… ладно, неважно. Она открыто, никого и ничего не стесняясь, начинает его преследовать, ну… как это делают женщины – пишет нежные письма, звонит, дарит подарки и становится притчей во языцех с этой своей любовью. Все сотрудники «Лотоса», от администратора до охранника, являются свидетелями сей разыгранной в лучших шекспировских традициях сердечной драмы. Заметь, фальшивой!

– Но зачем?

– Как это – «зачем»? Чтобы предстать перед зрителями этакой Джульеттой, которая убивает себя, не вынеся равнодушия коварного Ромео.

– А что инструктор?

– Инструктор растерян и сбит с толку. Сначала он деликатно, а потом все более настойчиво пытается отделаться от назойливого внимания танцовщицы. Тщетно! Она прилипла к нему, как пластырь. Теперь уже и клиентки замечают пикантную ситуацию, вовсю судачат о ней. Все знают о безответной, страстной любви Губановой к инструктору. Не по душе она ему пришлась, хоть плачь. Таким образом, почва для трагического финала пьесы была подготовлена добротно и мастерски. Думаю, Губанова настолько увлеклась ролью, вжилась в нее, что ей почти не приходилось притворяться. Поэтому выглядело все весьма и весьма правдоподобно.

Ева слушала, боясь пропустить хоть слово.

– Может быть, игра незаметно переросла в правду жизни? – предположила она.

Сыщик неопределенно качнул головой.

– Как бы там ни было, пришла пора Джульетте умирать. По гениальному замыслу наших дам, все должно было произойти на одной из вечеринок, где Губанова исполняла индийский танец, который, как ты знаешь, не просто набор движений, а целая поэма, исполненная смысла. Зинаида назвала свой танец «Признание в любви». По словам Неделиной, танцовщица в тот вечер превзошла самое себя. Она выбрала для выступления лучшие украшения и костюм из красного шелка. Все затаили дыхание, очарованные ее гибкими, то порывистыми, то плавными движениями. В конце она изобразила, будто пронзает себя кинжалом, и упала, бездыханная, к ногам возлюбленного.