Штаб Верховного Главнокомандующего предписал командующему флотом адмиралу Эбергарду энергичными демонстрациями перед устьем Босфора, а возможно, и высадкой десанта в непосредственной близости от оттоманской столицы, сковать резервы неприятеля и отвлечь внимание командования турецкой армии от событий в Галлиполи.

Через пять дней — 24 февраля — Ставка поставила командующему Черноморским флотом задачу «использовать все имеющиеся средства, чтобы развить по возможности наибольшую деятельность, не подвергая броненосцы явному риску». В тот же день начальник штаба при Верховном Главнокомандующем генерал от инфантерии Николай Николаевич Янушкевич предложил Эбергарду «присоединить к флоту» линкор «Ростислав», отправленный к побережью Восточной Анатолии для содействия Приморскому отряду Кавказской армии.

Для участия в предполагаемой босфорской десантной операции Ставка назначила 5-й Кавказский корпус генерал-лейтенанта Н. М. Истомина в составе 1-й и 2-й пластунских бригад, 3-й пехотной дивизии с артиллерией и инженерными подразделениями, — всего 37 тысяч штыков при 60 орудиях. Немного позже штаб Верховного Главнокомандующего распорядился усилить корпус батальоном Гвардейского экипажа.

18 марта 1915 года, когда флот союзников предпринял попытку с боем форсировать Дарданеллы, на минных заграждениях, прикрываемых «бесполезными» береговыми батареями, погибли британские линейные корабли додредноуты «Иррезистибл» и «Оушен» и французский «Буве».

После столь неудачных действий союзного флота русская Ставка приостановила переброску корпуса Истомина из Батума в Одессу, а сами союзники приступили к планомерной подготовке полномасштабной десантной операции в Дарданеллах.

Желая облегчить положение союзников, высадившихся 25 апреля на Галлиполийском полуострове и увязших в позиционной войне с оборонявшими полуостров турецкими частями, Черноморский флот приступил к демонстративным действиям перед устьем Босфора.

Так, в течение марта — мая 1915 года русская эскадра во взаимодействии с авиацией, доставленной в предпроливную зону с помощью гидропланов, нанесла первые удары по укреплениям верхнего Босфора. Дважды обстреляв прибосфорские батареи, эскадра нанесла артиллерийский и бомбовый удары по турецкой крепости Инаде и осмотрела легкими силами прилегающие к Босфору участки анатолийского и румелийского побережья. Русские корабли причинили турецкому судоходству ощутимые потери, уничтожив 10 судов. Из очередного боевого похода к турецкому побережью эскадра возвратилась в Севастополь 6 мая 1915 года.

Черноморский флот, хотя и не решил главной задачи — разрушения босфорских укреплений, но с честью вышел из тяжелого испытания, приняв бой с сильным и быстроходным противником в крайне невыгодных условиях: разделенные главные силы, «обуза» в виде легкоуязвимых гидроавиатранспорта и партии траления, стесняющая маневрирование минная угроза и близость неприятельской базы. Громадное значение последнего обстоятельства вполне осознавалось верховным командованием, которое в директивах 1914 и 1915 годов, предостерегало адмирала Эбергарда от решительного сражения на большом удалении от Севастополя.

В 1916 году далеко не старый адмирал Эбергард заменен молодым вице-адмиралом Александром Васильевичем Колчаком. Отставка Эбергарда произошла неслучайно. Нападение на черноморские порты, напоминавшие начало Русско-японской войны, застали Эбергарда врасплох.

Вместе с тем государь не допустил его отставки, несмотря на настоятельные требования Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, и адмирал удержался «на плаву». Однако с течением временем все переменилось.

При планировании Босфорской десантной операции, 27 июня 1916 года начальник Морского генерального штаба вице-адмирал Александр Иванович Русин и его флаг-капитан капитан 2-го ранга Александр Дмитриевич Бубнов доложили государю (с августа 1915 года ставшему вместо Николая Николаевича Верховным Главнокомандующим): «В начале войны, до вступления в строй новых линейных кораблей и миноносцев, активная деятельность нашего флота против Босфора могла почитаться спорной, в смысле возможности осуществления его блокады, вследствие сравнительной слабости нашего флота и значительной зависимости его от баз. Но и в начале войны высказывались некоторыми морскими начальниками соображения о возможности поддерживать блокаду Босфора наличными силами флота при условии организации погрузки угля в море. Командующий флотом не счел, однако, возможным сделать опыт в этом направлении и совершенно отказался от мысли блокировать Босфор… Единственные попытки к осуществлению активной операции против Босфора были сделаны в первые дни войны — установкой слабого и недостаточно удачного в тактическом отношении минного заграждения… С тех пор и до настоящего времени заградительные операции больше не повторялись, и весь наличный запас мин заграждения, вместо того чтобы быть поставленным с активными целями у Босфора, как то предусматривалось планами войны, был целиком поставлен у наших берегов. Не считая бомбардировок Босфора, которые имели демонстративную цель, единственный вид проявления деятельности нашего флота у Босфора заключался в дежурстве у него наших подводных лодок. Но это дежурство, несмотря на указания по этому поводу командующему флотом, было в оперативном отношении организовано неудовлетворительно и потому не дало с начала войны и до сих пор никаких результатов… Отказавшись от активного и единственно целесообразного способа выполнения поставленной задачи, командующий Черноморским флотом занял оборонительное положение и приступил к разрешению задачи господства над морем чисто пассивным путем: имеющиеся в запасе мины заграждения были использованы для заграждения подступов к своим берегам… Однако в скором времени выяснилось, что прикрыть весьма значительное протяжение черноморского побережья от атак неприятельского флота, а также принудить его к бою в открытом море, вдали от Босфора, вследствие его преимущества в ходе совершенно невозможно. Неприятельские корабли, пользуясь отсутствием целесообразной активной деятельности нашего флота и своей быстроходностью, неоднократно выходили в море, безнаказанно бомбардировали наши прибрежные города и прикрывали свой подвоз к анатолийской армии и Константинополю. Со вступлением в строй двух новых линейных кораблей („Марии“ и „Екатерины“) и 9 нефтяных миноносцев силы Черноморского флота увеличились в три раза, приобретая вместе с тем большую самостоятельность и меньшую зависимость от баз… Однако столь значительное увеличение сил не изменило принятого командующим флотом пассивного плана ведения войны на Черном море. До настоящего времени главное внимание командующего флотом направлено на усовершенствование обороны своих берегов, на что использованы все имеемые средства… Такое состояние оперативного руководства Черноморским флотом… дает основание предполагать, что настоящее командование не в состоянии выполнить высочайше преподанной директивы и сколько-нибудь удовлетворительно к ней подготовиться…»

Этот доклад вкупе с 12 прочими фактам несоответствия адмирала Эбергарда своей должности командующего флотом решили его судьбу почти молниеносно. Государь высочайшим приказом отправил его в отставку, — впрочем, весьма почетную, так как бывший командующий Черноморским флотом стал членом Адмиралтейств-совета. Эбергард недолго пробыл в этом качестве. Как бывший член Государственного совета в 1918 году был арестован ЧК, вскоре освобожден по ходатайству одного из нижних чинов, которого некогда спас от верной гибели личным вмешательством в рассматриваемое судом дело, и умер 9 апреля 1919 года в Петрограде.