– Умную? Ну, это вы слишком! Вы ее хорошо знаете, эту Инну? Нет уж, увольте. Полюбились, и хватит. С такой свяжись на оставшуюся жизнь… лучше в петлю. Такие женщины, я вам скажу, только для курортных романов и годятся. Они, к вашему сведению, за этим на курорты и летают.

– Что вы знаете о семье Инны? – спокойным голосом спросил Гуров.

– Да практически ничего. Знаю, что замужем, что из Москвы, а кто ее муж… Мы на эту тему не разговаривали, как вы понимаете.

– Вы в самом деле не хотите бросать свою жену, потому что эта Инна такая, или…

– Или. Я вообще не собираюсь разводиться. Эти увлечения, они увлечениями и остаются, а семья мне дорога. А из-за чего вообще этот разговор? Может, вы мне объясните?

– А вы с Остапцевой разве не поддерживаете отношения после возвращения?

– Да ладно вам, – усмехнулся Костырев. – К чему это? Каждый получил то, ради чего ехал. Теперь это не нужно ни ей, ни мне. И не считайте меня подонком, прощаясь, мы как раз и договорились, что на этом все. Как видите… Стойте, а я вас вспомнил! – Костырев вдруг выпрямился на диване, опустил вторую ногу с колена на пол и внимательно посмотрел на Гурова. Сейчас он не улыбался и не кривился в двусмысленных ухмылочках. – Точно, это вы ее встречали в аэропорту, когда мы прилетели в Москву! Мы в самолете далеко друг от друга сидели, а когда вышли, я, честно говоря, захотел посмотреть ей вслед… перед окончательным расставанием. А тут вы и еще один… Я решил, что это муж, и демонстративно отвернулся. Так и прошел мимо. Слушайте… а вы кто?

– Вы сейчас подумали, что я родственник Остапцевой или ее замаскировавшийся под полицейского муж? – улыбнулся Гуров. – Нет, не пугайтесь. Я в самом деле полицейский и никогда раньше с Остапцевой знаком не был. Не в этом драма, Альберт Владимирович. Драма в том, что незадолго до прилета Инны Андреевны был убит ее муж.

– Убит? – На лице Костырева появилась неподдельная боль. – Вот значит, почему… Так вы что, меня подозреваете? Ах да… Я же был в Турции в это время, меня вы подозревать не можете.

– Почему же? – удивился Лев. – Не так сложно нанять исполнителя, уехав самому и обеспечив тем самым себе алиби. Это как раз ни о чем не говорит.

– И вы подозревает меня? – вытаращился на сыщика Костырев.

– Пожалуй, не подозреваю, – ответил Гуров и поднялся с дивана. – Но учтите, что это лишь мое личное мнение, а есть еще следователь, есть еще МУР, который, собственно, этим делом и занимается. Но я удовлетворен нашим разговором.

– Поверьте, товарищ полковник. – Костырев тоже поднялся с дивана. – Незачем мне было его убивать, если вы в самом деле меня подозреваете. Ни желания, ни возможности у меня не было. Я не брачный аферист, я – обычный мужик. Ну, можете меня назвать бабником, если вам так удобнее. Но не более того.

– Учту, – кивнул Гуров. – Видимо, вас все же вызовут к следователю или с вами захотят поговорить оперативники из МУРа. Вы уж там своей жене легенду какую-нибудь придумайте, чтобы еще и ее не травмировать.

Лев повернулся и пошел к выходу. Он получил от разговора все, что хотел. Опрос других туристов привел к однозначным выводам относительно отношений Костырева и Остапцевой в Турции в течение десяти дней. Сейчас он вел себя довольно откровенно и даже убедительно. Вполне нормальные реакции. Да и по психотипу Костырев не такой человек, который легко убирает препятствия со своего пути с помощью пули. Теперь надо дождаться вечера. К вечеру оперативники майора Белецкого закончат негласную проверку Костырева по месту жительства и месту работы. Их задача – точно установить, что у Костырева в семье все нормально и тенденций к разводу или просто расставанию нет и что о его связи с Остапцевой никто не знает. Скорее всего, и этот след окажется ложным. Что делать, отрабатывать эту версию сыщики были обязаны.

– Есть адрес! – выпалил Крячко, едва только шагнул в их с Гуровым кабинет.

Лев, стоявший перед небольшой пластиковой учебной доской с цветными маркерами в руках, задумчиво спросил:

– В смысле?

– Что «в смысле»? – с улыбкой остановился рядом с другом Крячко.

– В смысле, адреса, – пояснил Гуров. – О чем речь?

Лев маялся с этой схемой уже вторые сутки. Дорисовывал новые ответвления, стирал старые отработанные версии. Теперь дерево, точнее, куст выглядел на доске очень причудливо. Он уже не был похож на строгую схему взаимозависимости, какой она была еще вчера утром, а напоминал спрута со множеством щупальцев.

– Медуза горгона, – прокомментировал Крячко. – И самая ее толстая коса растет в сторону пропавшего сына Остапцева. Вот где у нас белое пятно.

– Ты это только сейчас увидел? – усмехнулся Гуров и сложил маркеры на подставку.

– Нет, не только. Если ты не забыл, я произнес некую фразу про адрес. Так вот, это адрес девушки Павла Остапцева.

– Что! – Гуров резко обернулся, и его глаза мгновенно ожили. – Что же ты кота за хвост тянешь! Что за девушка, где живет?

– Если по порядку, то это последняя его девушка, с которой он познакомился где-то на концерте в филармонии. И он встречается с ней уже с месяц. Самое интересное, что они не живут вместе.

– Почему это тебе кажется странным?

– В наше-то время, – развел руками Крячко. – Все норовят пожить, а потом, если не понравится, разбежаться. Нет у нашей молодежи старинной тяги к красивым и долгим ухаживаниям, церемонии бракосочетания, степенности…

– Не ворчи, – отмахнулся Гуров. – Сходи в пятницу или в субботу к ближайшему ЗАГСу и посмотри. Церемоний хоть отбавляй. И кончай свое словоблудие, говори про девушку!

– Зовут ее Кариной. Карина Слепцова. Певица или, как это называют теперь, вокалистка. Она поет в ансамбле народных песен и танцев «Истоки».

– Остапцев ходит в филармонию? – Гуров с сомнением посмотрел на друга. – При тех характеристиках, что мы получили о нем? Да-а, интересная личность.

– Ничуть, – рассмеялся Стас. – Белецкий мне пояснил, что Павел увидел ее, узнал, что она певица, и поперся к ней на концерт. А потом, после его окончания, явился за кулисы с цветами. Так что тут не тяга к народному творчеству, а тяга к конкретной женщине. Ну? Поехали?

Гуров и Крячко были еще в пути, когда позвонил Белецкий.

– Лев Иванович, – раздалось из трубки мобильного телефона, – вы к Карине Слепцовой едете?

– Да, а что? Она ушла из дома?

– Хуже, – голос майора сделался тусклым. – Она полицию только что вызывала. Ее обокрали.

– Твою… – Гуров сдержался от продолжения. – Кто от вас из МУРа выехал?

– Там двое моих парней дежурили. Они установили, что она дома, и позвонили мне. Вообще-то квартирная кража – это по линии территориального отдела. Я своих подключить не могу, пока размеры не ясны. Если следствие или заявитель покажут особо крупные размеры, тогда… Одним словом, я сам выехал.