– Шпокойной ноши, па!

– И тебе того же.

Раздражение не унималось – смутное, обычно не свойственное раздражение, на которое именно сейчас Нефедов не имел никакого права.

«Душно у нас» – это сказала рыжая Леночка. «Надо поехать куда-нибудь развеяться», – шепнула на ухо эстрадная певица.

Нефедов снял тапки и в носках бесшумно прокрался в переднюю. Там он тихо обулся и незаметно, не остановленный никем, ушел из дома.

Небо над городом было усеяно звездами – так, будто кто-то салютовал в него манной крупой. С виду могло показаться, что им там даже тесно – множеству светящихся крупинок-объектов в обозримом пространстве космоса. Однако Нефедов знал, что на самом деле объект от объекта, звезда от звезды, отстоят во Вселенной на немыслимые расстояния.

Впечатление зависело от местонахождения наблюдателя. С околоземной орбиты город наш выглядел небольшим скоплением приятно мерцающих огоньков где-то к северу от галактики Москва. Но если бы наблюдатель переместился вниз, в самые эти ночные улицы, он бы подумал, что снова попал в космос. Здесь от окна к окну не передавалось ничего, кроме света, ослабленного задернутыми шторами. Случайный контакт между объектами, блуждавшими в ночи, был тут возможен лишь в форме столкновения с непредсказуемыми последствиями.

Пуст и безлюден был город. Одни только кошки, хвостатые и загадочные, как кометы, двигались по своим сложным орбитам. Откуда-то издали доносилось безумное скандирование футбольных фанатов, вернувшихся московской электричкой. На душе у Нефедова было неспокойно, но не кошки и не фанаты были тому виной. Он шагал из улицы в улицу, каждой присваивая название. Улица Раздражения сменялась улицей Тоски, а оттуда уже оставалось рукой подать до улицы Сожжения мостов. Игорь шел твердой поступью человека, не желавшего походить на странствующего пьянчугу, но, объективно говоря, на данный момент он таковым и являлся. «Развеяться надо! – повторял он как заклинание. – Мне надо развеяться…» Однако улица Развеяния никак не попадалась.

Позади остались Жилдома, заводской многоэтажный «спальник», где Нефедов прожил-проспал большую часть своих лет. Кончились фонари, худо-бедно освещавшие дорогу; а сама дорога стала разнообразнее. Под каблуками то глухо тупала плотно убитая почва, то хрустел крупномолотый гравий. Этот гравий от века сыплют в дорожные ямы жители нашего частного сектора. Путь слабовато подсвечивали только нечастые окна маленьких бесформенных, безликих домиков. Номера этих домиков вряд ли помнили сами хозяева, да и названия улиц – настоящие – были стерты на их фронтонах. Однако Нефедову казалось, что, несмотря на потемки, он достаточно хорошо тут ориентируется. Ему верилось, что уже скоро должна была показаться улица Островского, на углу которой в доме семнадцать дробь три они с Надей квартировали в первый год после женитьбы. Для него эта улица навсегда оставалась улицей Счастья, потому что тот год был лучшим в его жизни, а возможно, и в Надиной жизни тоже.

Там, на Островского, Игорь, наверное, покурил бы у знакомого заборчика, постоял бы, подумал да и двинулся бы обратно в свои Жилдома. Вернувшись домой, он в носках прокрался бы в спальню, тихо разделся бы и скользнул в постель, постаравшись не спровоцировать Надю касанием. Назавтра, много через неделю, их семейное бытие вошло бы в привычную колею, и случай с неотпразднованной годовщиной изгладился бы постепенно в памяти.

Однако попасть на заветную улицу в эту ночь Нефедову было не суждено. Совершенно случайно его шаги и мысли перенаправило одно явление, довольно пока необычное для нашего частного сектора. Справа по ходу, за темной грядой домов, Нефедов внезапно заметил странное бело-голубое сияние. Казалось, что там не ко времени и в неположенном месте занялась вдруг небесная заря. Без мысли, движимый чистым любопытством, Нефедов повернул стопы. Он шел на свет, подобно ночному мотыльку, и не остановился, даже когда понял, что свет этот искусственный. «Заря» получалась от множества фонарей, внутри и снаружи освещавших грандиозное подворье, обнесенное кирпичным забором, похожим на крепостную стену. В единственном проеме забора были устроены мощные самоходные броневорота, которые, впрочем, были на тот момент раздвинуты. Из ворот торчал внушительных размеров автомобильный зад с отверстым багажником. В машине копался какой-то мужчина, извлекавший на свет большие магазинные пакеты. Заслышав чужие шаги, мужчина обернулся и смерил Нефедова подозрительным взглядом. Но в следующую секунду выражение его лица переменилось.

– Ба! Кого я вижу! – просиял он.

Нефедов остановился в недоумении. Мужчина бросил свои пакеты и распахнул для объятий руки:

– Здорово, Гарик! – воскликнул он. – Неужто своих не узнаёшь?

Лишь теперь Игорь понял, кто перед ним. Мужчина с пакетами был не кто иной, как Толя Хохол. Они обнялись.

– Ну как ты? – спросил Толя. – И что это бродишь так поздно?

– А ты что тут делаешь?

– Я?.. Вот гонял за боеприпасами. Босс, понимаешь, гуляет… – Хохол кивнул в сторону трехэтажного особняка, видневшегося в проеме ворот.

– Босс, говоришь? И кто же он?

– Будто не знаешь? – удивился Хохол. – Галя, конечно. Это ж его поместье.

Нефедов нахмурился:

– Галя… Но ведь он, кажется, бандит… Ты что ж это – у него шестеришь?

– И вовсе не шестерю, – обиделся Толя. – Если хочешь знать, я здесь типа управляющий. И вообще он от старых дел отошел – у Гали теперь типа бизнес.

– Понятно, – усмехнулся Нефедов. – От дел отошел и построил домик… Ладно, передавай ему привет.

Он протянул Толе руку для прощания, но тот удержал его ладонь в своей.

– Как это так – «передавай привет»? Давай уж ты сам! Галя гуляет, он тебе рад будет. Все равно ты, я вижу, без дела шатаешься.

Игорь заколебался. С Галей они не виделись лет пятнадцать – с тех самых пор, когда у того начались «дела», от которых он якобы теперь отошел.

– Пальцы-то… он не станет? – засомневался Нефедов.

– Чего?

– Растопыривать.

– Ну что ты, – успокоил Толя. – Галя мужик простой.

Он подтолкнул Игоря в сторону особняка:

– Шагай смелей, Гарик! Мы собак еще не спускали.

Очутившись во дворе, Нефедов понял, отчего хозяйская машина торчала багажником из ворот. Площадку перед домом занимал красный автомобиль Ксенофонтова.

– Давно с ним не виделся, – пробормотал Игорь.

– Видишь, – откликнулся Толя, – а ты не хотел зайти.

Спрятанными где-то фотоэлементами дом почуял их приближение и дополнительно осветил парадное крыльцо. Но Толя на крыльцо не пошел, а повел Нефедова кругом – куда-то за угол. Там оказался еще один вход, уже без фотоэлементов. Здесь Хохол, у которого руки заняты были пакетами, без церемоний постучал в дверь ногой.