– Да бросьте, принцесса, – откровенно едко рассмеялся мужчина. – Такая репутация вам только на руку. Да и не стоит забывать некоторые подробности собственной биографии. Полагаю, вы желаете обстоятельной беседы по поводу вчерашнего инцидента?

– Именно, – подтвердила я, твердо глядя в светлые, почти рыбьи глаза. – И у вас есть, что мне сказать?

Он пожал плечами и повел меня внутрь. Дикая смесь панибратства и приятельского отношения, как будто бы я была «своим парнем» с полунамеком на галантность. За подобное следовало убить любого, кроме него, единственного и неповторимого. Оливеру Блэку можно все. Всегда и со всеми.

– И да, и нет, пойдемте в мой кабинет, Клио.

Он повернулся ко мне спиной без малейших колебаний. Охотник меня никогда не боялся (я не могла похвастаться тем же в его отношении), а знали мы друг друга не менее тридцати лет. И все это время Блэк выглядел на двадцать два, двадцать четыре года. Он не менялся, не старел ни на день с момента нашей первой встречи. Из этого я сделала для себя предположение, что охотники тоже… не совсем люди.

Кабинет для себя Блэк оборудовал довольно далеко от входа и наверняка рядом с запасным выходом. Он всегда предпочитал иметь несколько путей отступления. Дверь за мной он тут же прикрыл. Кажется, этот разговор не предназначен даже для ушей других охотников.

– Мутная история, принцесса, – начал он, усевшись прямо на письменный стол и кивком указав мне на стул напротив. Повторного предложения присесть я ждать не стала.

– Насколько мутная? – уточнила я, чувствуя как беспокойство усиливается еще больше.

Беловолосый сцепил руки за головой и начал неспешно рассказывать:

– Дело в том, моя прекрасная Клио, что огнестрельное оружие для уничтожения вампиров, то есть «castigador» изготовляют только для нас, охотников, и только пятнадцать оружейников по всему миру. У каждого из этих пятнадцати есть свое неповторимое клеймо. Единственное в своем роде. И все эти клейма мы, охотники, естественно, знаем.

Я ожидала чего-то подобного, хотя охотники не распространялись о том, каким образом получают свои «игрушки» и как контролируют их оборот.

Блэк открыл ящик стола и достал вчерашний пистолет, упакованный в полиэтиленовый пакет.

– Видите вот этот рисунок на рукояти? – спросил он, указывая на рукоятку. На ней была выгравирована змея, кусающая собственный хвост.

– Да.

Мужчина посмотрел мне в глаза. Тяжело, тревожно. Он был… нет, не напуган, мне было сложно представить, что могло напугать Оливера Блэка, но очень сильно встревожен.

– Я не знаю, чье это клеймо. И никто не знает, – мрачно пояснил охотник, бросив на столешницу оружие. – Так что все гораздо серьезней, чем казалось сначала. Это не просто «castigador», который оказался на улице по чьей-то глупости, что тоже было бы серьезно, но можно было быстро вычислить, чей он и вправить бестолочи мозги. Это неизвестно кем сделанный пистолет. А наши оружейники не выкладывают в Сети инструкции, как сделать эффективное средство борьбы с вампирами своими руками и уж те более не подпускают к своим тайнам случайных людей.

Я молча слушала, переваривая услышанное. И та картина, что в конечном итоге выходила… меня пугала. Лишний оружейник означает ни много ни мало, как лишних охотников, которые вряд ли связаны Договором с вампирами. Они обладают собственным каналом получения оружия и прижать их простым делом точно не будет.

– Но и это еще не самые плачевные новости, – решил, похоже, добить меня Блэк. – Когда оружейник делает наши пистолеты, то он делает их партией. Вот эта дробь, – он показал мне цифры на стволе, – четыре и тринадцать. Это означает, что этот четвертый из тринадцати. А рядом, почти незаметные цифры, даты. Эта партия сделана восемь месяцев назад.

Если бы я могла побледнеть, я бы непременно сделала это.

– И еще двенадцать пистолетов могут находиться на улицах города, – ошарашенно пробормотала я, закусив губу.

– Вам страшно, принцесса, – констатировал Блэк.

Как ни странно, без тени издевки.

– Да. Клан де Ритер сейчас и без того ослаблен, – прикрыв глаза, произнесла я. В разговоре с Оливером Блэком признавала только абсолютную честность и откровенность. – Я не могу позволить себе роскошь потерять еще кого-то.

– Я понимаю ваше волнение. И эта ситуация меня тоже не радует, – с тенью сочувствия заметил Оливер.

– Разве охотникам не положено радоваться смерти вампиров? – не спешила верить в подобное я.

– Да. Но мы уже давно отвыкли радоваться насильственной смерти вампиров от серебряной пули. Мы чтим Договор, и он выгоден людям не меньше, чем вампирам. А мы, охотники, получаем отличные условия для работы, приличную заработную плату, и теперь числимся уважаемым членами общества, а не подозрительным отребьем, как еще семьдесят-восемьдесят лет назад.

Я с пониманием хмыкнула. Первоначально на охотников озверевшая толпа охотилась так же часто, как и на самих вампиров. Люди ненавидят и боятся всего странного, а потому хотят как можно быстрее это уничтожить, не разбираясь, что представляет угрозу, а что нет. Охотники были странными даже по тем меркам, которые применяли к нам, вампирам.

– К тому же, если вампиры подумают, будто охотники не соблюдают Договор… они посчитают, что тоже вправе не связывать себя его условиями.

Передо мной предстали видения времен моей юности. Пламя. Много пламени, которое охватило дома, крики женщина, трупы… Это может повториться, если хотя бы одна из сторон Договора перестанет ему следовать.

– И начнется ад, – убитым голосом закончила за Блэка я.

– В точку, прекрасная принцесса, – торжественно кивнул он, спрыгнув со стола. – А никто из нас не хочет в ад, не так ли?

Совершенно верно.

Первый раз за всю свою жизнь я почувствовала сродство с охотником. Я смотрела ему в глаза и видела отражение того же первобытного страха, который испытывала сама. Блэк был прав, Договор выгоден всем и всем давал более чем приемлемое существование.

– А мальчик? – спросила я.

– Вы про того здорового лба, который надеялся попасть в вас, несмотря на трясущиеся руки и колени? – с усмешкой уточнил мужчина.

– Вообще-то да. Не знала, правда, что все настолько печально.

В меня стрелял не просто сопляк, но еще и на редкость трусливый и слабый сопляк.

– Откуда к нему попал «castigador», он не говорит. Проверка его круга общения не дала ровным