Между тем наступило время XII съезда РКП(б). После мартовского приступа болезни Ленин был недееспособен и не мог принять участие в съезде. Нужно было что — то решать с его письмом. При обсуждении на Политбюро вопроса о публикации письма Троцкий высказался за, но с оговорками — ведь в письме доставалось и ему. Остальные члены ЦК, опасавшиеся нарушения существующего положения дел, возражали. Ведь Ленин сам не давал указания публиковать свое письмо. Из — за статьи по национальном вопросу, от публикации которой Троцкий мог явно выиграть, между членами Политбюро даже произошла ссора. Статья была передана Троцкому раньше, чем другим, и он по просьбе Ленина не стал ее показывать товарищам. Текст стал известен Сталину 16 апреля, за день до съезда, когда оригинал передала ему секретарь Ленина Л. Фотиева. Она просила вернуть статью, так как другого экземпляра для публикации не было. Тогда же Сталин узнал, что Троцкий располагает ленинскими текстами против него, но держит их при себе. Сталин заподозрил, что Троцкий приберегает «компромат» к съезду. Кое — что стало уже известно делегатам — возможно от Троцкого. Тогда Сталин поднял скандал, обвинив Троцкого в том, что тот скрывает документы от партии. Троцкий передал документы для обсуждения в Политбюро с такими разъяснениями: «Статья тов. Ленина была прислана мне в секретном и личном порядке тов. Лениным через тов. Фотиеву, причем несмотря на выраженное мною в тот же час намерение ознакомить членов Политбюро со статьей, тов. Ленин категорически высказался против этого через тов. Фотиеву». Теперь Троцкий «передал вопрос на разрешение ЦК. Я сделал это без единой минуты запоздания после того, как только узнал, что тов. Лениным никому не дано никаких прямых и формальных указаний по поводу дальнейшей судьбы его статьи, оригинал которой хранится у его секретарей»[57]. Сталину пришлось извиняться перед Троцким. Он не любил извиняться, тем более, что все равно считал, что Троцкий интригует.

Но утечка информации произошла. «Все держалось на слухах, и из них делался вывод, что больной Ленин выражал доверие к Троцкому, дал ему какие — то важные в партийном отношении поручения и полномочия»[58] — комментировал Н. Валентинов. Письмо зачитали после смерти Ленина, на XIII съезде, причем не на пленарном заседании съезда, а по делегациям, на руки его никому не дали. Каменев и Зиновьев защищали Сталина, Троцкий, к этому моменту потерпевший политическое поражение, не рискнул возражать. Сталин извинялся, говорил, что исправится. Но, как мы увидим, позднее он будет даже бравировать своей грубостью, придравшись к которой Ленин готов был отправить его в политический нокдаун.

В 1923 г. Сталин пережил один из самых опасных моментов в своей политической карьере. Пока был жив Ленин, угроза еще сохранялась. 18–19 октября вождь, которому стало лучше, приехал в Москву, зашел в свой кабинет и обнаружил, что бомба, готовившаяся им против Сталина, отсутствует в ящике стола. Крайне раздраженный, Ленин вернулся в Горки. Состояние его здоровья позволяло ему совершать прогулки за пределы своей резиденции, общаться с посетителями, знакомиться с газетами. О возвращении к полноценной работе не могло быть и речи, но от роли стратега Ленин вряд ли отказался. Стратегу Ленину генсек Сталин мешал. А Троцкий не решился действовать в одиночку. Сталин понимал, что Троцкий остается в резерве Ленина, и необходимо как можно скорее ослабить его. Но возможность для этого возникнет только осенью.

Шанс Троцкого

На XII съезде политический доклад делал Зиновьев, организационный — Сталин. Троцкому было поручено делать доклад о промышленности. Оказалось, что дело не в очередности. Доклад Троцкого был на голову выше, чем у коллег.

К XII съезду Троцкий подготовил тезисы о промышленности, которые позволяют ознакомиться с его взглядами до того, как на них станет влиять логика острой политической борьбы. Как и все большевики, Троцкий решает задачу индустриализации: «Только развитие промышленности создает незыблемую основу пролетарской диктатуры»[59], хотя — НЭП есть НЭП — значительная часть продукции «еще долго будет производиться мелкими товаропроизводителями»[60]. Где взять средства для индустриализации? Вопреки более позднему представлению о позиции Троцкого, он считает: «Промышленность, живущая за счет бюджета, т. е. за счет сельского хозяйства, не могла бы создать устойчивой длительной опоры для пролетарской диктатуры»[61]. Длительное паразитирование промышленности на сельском хозяйстве недопустимо. Но это не значит, что нельзя экспроприировать крестьян ради создания самоокупаемой промышленности. Пока об этом никто не говорит. Изыскиваются другие резервы. В центре внимания Троцкого, как истинного марксиста, находится планирование, которое позволит сэкономить необходимые средства (об этом писал и Ленин): «в отличие от капиталистических стран, область планового начала не ограничивается у нас рамками отдельных трестов или синдикатов, а распространяется на всю промышленность в целом… Только в своем окончательном развитии плановые методы могут и должны подчинить себе рынок и тем самым упразднить его»[62]. Это подчинение должно идти постепенно, по мере освоения плановых методов и превращения их в более экономные по сравнению с рынком. В центре планирования должен стоять единый орган — Госплан, который может разработать более рациональную систему управления промышленностью, чем та, которая сложилась второпях при переходе к НЭПу.

Тезисы легли в основу выступления Троцкого на съезде. В своем выступлении Троцкий остановился на проблеме «ножниц» между ценами на промышленные и сельскохозяйственные товары. Расходящиеся на графике кривые цен — растущие промышленные и падающие сельскохозяйственные — грозили экономической модели НЭПа. Промышленность неэффективна, ее продукции не хватает. Крестьянство же может производить больше продукции, но стимулы к этому падают — крестьянам нечего купить на полученные деньги, к тому же быстро съедаемые инфляцией. Крестьянство недовольно, и скоро перестанет покупать даже имеющиеся товары — слишком дороги и некачественны. Это разрушает рынок, подрывает НЭП и «смычку» рабочего класса с крестьянством. Троцкий заступается за крестьянство и за НЭП, показывает, что ликвидировать «ножницы» можно только с помощью качественного планирования, технического переоснащения промышленности и роста производительности труда. Гладко было на бумаге.

Несмотря на второстепенные придирки Дзержинского (он знал о позиции Троцкого в грузинском деле) тезисы Троцкого были приняты ЦК с незначительными поправками и превратились в важнейшую экономическую резолюцию съезда — «О промышленности». Доклад Троцкого вызвал восхищение зала. Он был героем дня. Этому способствовала и «артиллерийская подготовка» в прессе. В газете «Правда» вышла статья К. Радека «Лев Троцкий — организатор победы», в которой Троцкий характеризовался как «великий умственный авторитет», «великий представитель русской революции». «Он сумел завоевать себе доверие лучших элементов специалистов и превратить их из врагов Советской России в ее убежденный сторонников… Русская революция действовала тут через мозг, нервную систему и сердце этого великого своего представителя… Если наша партия войдет в историю как первая партия пролетариата, которая сумела построить великую армию, то эта блестящая страница русской революции будет навсегда связана с именем Льва Давидовича Троцкого, как человека, труд и дело которого будут предметом не только любви, но и науки новых поколений рабочего класса, готовящихся к завоеванию всего мира».[63]