Мунго и открыл рот в ужасной усмешке триумфа. Мунго хотелось закричать на него, предупредить о том, как он отомстит, если причинит боль Камилле. Но веревка была так туго натянута, что из нее вырвался лишь бессильный булькающий звук.

Деревья заслонили ему обзор, и Картрайт потащил его дальше по тропинке. Камилла исчезла из его поля зрения.

С поляны в лесу раздался одинокий пистолетный выстрел, затем он медленно затих вдали.

Как только они выехали на дорогу, Картрайт посадил его на лошадь, и Мунго не сопротивлялся. Они отвезли его в тюрьму суда в Ричмонде. В камере он попросил ручку и бумагу и нашел в кармане доллар, чтобы заплатить мальчику за то, чтобы тот принял написанное им послание.

Оставшись один, он сел на скамью в камере. Он достал серебряный медальон, который носил на шее, и уставился на него, открывая и закрывая большим пальцем. Лязг металла отразился от твердых стен камеры, как эхо пистолетного выстрела с поляны. Мунго с непроницаемым лицом уставился на изображение.

Он не прождал и пятнадцати минут, когда мальчик вернулся с тюремщиком.

- Ваш залог уже внесен, - проворчал мужчина. ‘До тех пор, пока ты не выйдешь за пределы города.’

‘Я не собираюсь заходить так далеко, - сказал Мунго.

Солнце уже давно зашло, и луна стояла высоко, когда Мунго шел через Капитолийскую площадь к большому дому на холме. Мунго обратил внимание на свою внешность. Он не брился с тех пор, как "Аврора" причалила в Балтиморе, и щетина пробивалась сквозь грязь, все еще покрывавшую его лицо. Его одежда была изорвана и грязна. Он едва ли мог выглядеть более неуместно, когда поднимался по ступеням элегантного особняка в греческом стиле. Если бы кто-нибудь из соседей увидел его, они наверняка вызвали бы констеблей.

Однако на его стук дверь тотчас же отворилась, и дворецкий - чернокожий мужчина с седыми бакенбардами по имени Картер - даже бровью не повел при виде Мунго. Он провел Мунго в гостиную, где его уже ждали тарелка с холодной ветчиной и бокал вина. Горничная незаметно подметала грязь, которую Мунго натоптал в коридоре, но Мунго ее не замечал. Он смотрел на портрет, висевший над камином.

Это была его мать. Она стояла на лужайке Уиндемира, а позади нее виднелись дом и река, одетая в шафрановое платье, которое художник изобразил так, что оно сверкало на солнце. Мунго знал каждый мазок кисти на холсте, но он никогда не переставал очаровывать его. Хотя выражение лица Абигейл было чопорным и правильным, ее медового цвета глаза выражали юмор, с которым она смотрела на всю пышность и самомнение в мире мужчин. Она никогда ничего не принимала всерьез, в том числе и себя. Эта черта характера раздражала ее родителей, хотя и вызывала симпатию у каждого мужчины, с которым она была знакома.

Голос за спиной Мунго вывел его из задумчивости.

- Она была розой среди шипов. Я никогда не прощу судьбе, что она забрала ее такой молодой.’

Амос Рутерфорд, дед Мунго по материнской линии, стоял у входа в гостиную. Он был одет в модно сшитый сюртук и жилет, его галстук был таким же белым, как волосы его бороды. В руке он держал богато украшенную трубку, инкрустированную декоративным золотом. Он зажал мундштук между губами и затянулся, когда белый дым окутал его голову.

- Признаюсь, я никак не ожидал, что настанет день, когда мне придется вытаскивать Сент-Джона из тюрьмы за кражу рабыни, - сказал он.

‘Она была моей, - сказал Мунго. - И свободна по условиям завещания моего отца.’

Теперь это уже не имело значения. Камилла мертва. Он повторил это снова – в тысячный раз, и каждое повторение было очередным поворотом ножа внутри него. Он жаждал боли, наслаждался ею. Пусть это будет топливом для его мести.

Все это не имело значения для Рутерфорда.

‘А что случилось с Честером Марионом?’

Мунго быстро рассказал обо всем, что произошло в тот день. Резерфорд слушал молча, попыхивая трубкой и хмурясь.

- Честер Марион - чудовище, - заключил Мунго. ‘Я убью его, как он убил моего отца.- В его голосе не было никаких эмоций, только ледяная констатация факта.

- Но в этом-то и заключается твоя трудность.- Рутерфорд вертел в пальцах трубку. - Честер, может быть, и выскочка-юрист, но сейчас он один из крупнейших землевладельцев в Виргинии, и это тоже имеет свое значение. Ты не пойдешь против такого человека, имея в кармане всего пол-доллара.’

- Все, что мне нужно, - это пистолет и пуля.’

Рутерфорд покачал головой. - ‘Я думал, у тебя на плечах голова покруче. Всадив пулю в сердце Мариона, ты, возможно, получишь минутное удовлетворение,но ты не доживешь до этого момента. Тебя заклеймят убийцей.’

- Нет, если я вызову его на дуэль.’

- Дуэли запрещены законом.’

‘Когда в последний раз власти применяли этот закон против известного человека?’

Рутерфорд положил руку на плечо Мунго. - Честер никогда не примет твоего вызова. Если то, что ты говоришь, правда, он потратил большую часть трех лет, по крайней мере, добираясь до Уиндемира. Теперь он не станет рисковать своей победой.’

‘Тогда как вы предлагаете мне действовать?’

Осторожность Рутерфорда только разожгла гнев Мунго. Следующие слова старика были еще более зажигательными.

- Я предлагаю тебе не продолжать.’

- Я не оставлю Честера в живых !- Мунго швырнул тарелку в камин, и она разлетелась на мелкие кусочки. - Я уничтожу его и всех, кто помогал ему. Я не остановлюсь, пока Уиндемир снова не станет моим, вместе со всем, что к нему относится.’

Рутерфорд прожил большую часть семидесяти лет и за свою жизнь повстречал немало опасных людей. С некоторыми из них он имел дело, а от других просто убирался с дороги. Но никогда еще он не видел в глазах другого человека такой убийственной целеустремленности, как сейчас в глазах Мунго. Несмотря на всю свою опытность, он вздрогнул.

Он жестом пригласил Мунго сесть в кожаное кресло и позвонил дворецкому.

‘Ты выглядишь как человек, которому нужно выпить. Что ты будешь?’

- То, что ты пьешь, - сказал Мунго.

‘Увы . . . Доктор этого не разрешает. После моего последнего припадка он сказал,что если я выпью