— А я что… — невинно хлопает она ресницами. — Ну видно же все по ее лицу!

Я вмиг краснею, чего уже давно не случалось. Не потому, что она права, как наверняка, многие сейчас подумали, а от злости. Вот бы кто-нибудь ее оттрахал, может она от воздержания такая стерва?

Довольно быстро все разговоры обо мне сходят на нет, и девчонки переключаются на более насущные проблемы: скоро аванс. Я приступаю к работе, допиливая эти треклятые апельсины — бананы, а потом начинаю получать град смс от Мишки. Со своей поцелованной спиной и недоумевающим лицом. Со смешными смайлами и глупыми опечатками, которые, я уверена, он делает специально. И удержаться от очередной улыбки я не в силах.

— Выруби свой проклятый телефон, Мышкина, иначе он сейчас полетит в стену! — зло шипит Че.

— Ромашкина, — автоматически исправляю его, но он не реагирует, даже голову не потрудился ко мне провернуть.

У него на шее вздувается вена, а ладонь на столе сжата в кулак, того и гляди сорвется, и кого-нибудь пристукнет. Ставлю телефон на беззвучный режим, от греха подальше, но мигающий все новыми сообщениями экран не дает моей улыбке погаснуть. Я скучала по Мишке, очень-очень. Жду не дождусь нашей встречи.

Мы договариваемся встретиться в моем любимом кафе сразу после работы, и приятный мандраж не оставляет меня до конца дня. Хотелось бы выглядеть получше, конечно. На мне обычное черное платье-футляр с белым воротничком и я ужасно расстроена, что не надела сегодня с утра что-нибудь более привлекательное и буду выглядеть как школьница. Тогда как Мишка очень возмужал и, вообще, выглядит до неприличия стильно.

Ну хоть бы подкраситься немного и волосы уложить, а то с моими косичками я словно подросток.

— Ир, — зову я Серебрякову, перевесившись через стол. — Одолжишь косметичку? — у той всегда с собой целый женский арсенал.

— О, — сразу тянет она. — Все-таки у Ромашкиной рома-а-ан, — тянет она в своей обычной манере, привлекая к нашему разговору побольше свидетелей. — Машка, ну, не томи. Что за чувак?

— Старый друг, — тихо поясняю я.

— Угу, угу, заливай давай. Ради друга и подкраситься решила?

Я молчу. Это хорошая тактика, проверенная, чтоб дать понять, что говорить об этом не желаешь.

— Ла-а-адно, — снова тянет она и выуживает из сумочки стильную прозрачную косметичку. — Тебе помочь?

Вообще, не помешает, если честно, в моем арсенале, кроме туши и помады ничего и нет. Коротко киваю, и Ирка сразу оживает в предвкушении интересного квеста. Она тянет меня в уборную, где заставляет замереть на свету, пока она колдует. Серебрякова болтает без умолку, рассказывая, какой ее парень козёл, и как она вообще его выносит. Я молчу, снося ее несвязный поток и позволяя творить на своем лице то, что она считает уместным. Что-что, а вкус у нее есть. Может, она не особо интеллектуалка, конечно, но знает все эти женские хитрости, которыми я пока не овладела.

Когда она позволяет мне посмотреться в зеркало, у меня случается шок. Нет. Нет, нет, нет. Я отсюда так не выйду! У Ирки явно сбит глазомер. Ну как можно было мне навести такой смоки айс? Была похожа просто на школьницу, а теперь я распутная школьница. Чудесно.

— У тебя мицелярка есть? — мягко спрашиваю, в надежде, что не придется тереть глаза мылом.

— Ромашкина, не смей! Это произведение искусства! Ты шикарно выглядишь. Давай, ещё волосы уберем назад в хаотичный, такой, хвостик и пару прядей выпустим, — дёргает она мои бедные волосы, расплетая косы и превращая их в лёгкий хаос. — Во! Вообще огнище!

Ну, вообще, если попривыкнуть, то и ничего. Я, наверное, слишком консервативна в таких вещах. За натуральность и все дела…может, поэтому все мои свидания заканчиваются громким провалом? Может, стоит рискнуть и выйти из зоны комфорта? Хоть у нас с Мишкой вовсе и не свидание, но выглядеть неудачницей на встрече со старым другом еще хуже!

До кабинета иду, не поднимая глаз, гуськом на Иркой, не хватало ещё светиться перед сотрудниками в таком виде. Но когда заходим в наш дружный маркетинговый, избежать внимания не удается. Сначала все просто пялятся на меня, отчего я вся заливаюсь краской — ненавижу пристальное внимание! А потом начинают крутить меня, как товар на рынке, охая, ахая, что мне еще переодеться не помешает.

Мне ужасно неловко и хочется сбежать в туалет и стереть с лица эту боевую раскраску. Но девчонки вцепились в меня мертвой хваткой, вертя из стороны в сторону, нахваливая, смеясь и выдвигая гипотезы, кто же объект моей страсти. Я даже не предпринимаю попыток объяснить, что это дружеская встреча. Они уже сами все себе надумали, и чем больше я буду отрицать, те сильнее уверю их в несуществующем романе. Блин, сейчас бы не помешал вселенский потоп, чтоб отвлечь их внимание.

— Сука! — раздается громкое, мощное, на весь кабинет, сопровождаемое громким треском.

Все оборачиваются к чертовому Че, у которого в руках оказывается разломанная пополам клавиатура. А вот и потоп!

*Молодежь — классификация танцоров по возрастным группам (16–21 год).

Это по-настоящему темная ночь.

Ее глаза блестят от предвкушения. Губы складываются в самую очаровательную улыбку из всех, что я видел. А ладошка внезапно оказывается в моей руке — мягкая, прохладная, родная.

Только сейчас вовсе не ночь. И не я на месте того парня. Как бы не фантазировал на этот счёт.

Не могу поверить, что, как чертов сталкер, сижу в машине и наблюдаю за парочкой в кафе через окно. Когда я подъехал, они уже сидели за столиком, смеялись, флиртовали. Она н̶е̶в̶о̶з̶м̶о̶ж̶н̶о̶ ̶х̶о̶р̶о̶ш̶а. У̶ж̶а̶с̶н̶о̶ ̶с̶е̶к̶с̶у̶а̶л̶ь̶н̶а. Выглядит как шлюха. Мне отчетливо видны ее насмешливые глаза, приподнятые брови и маленький носик, который она морщит, когда разражается громким смехом. Кажется, я слышу тот звук сквозь года. Когда-то она и со мной так смеялась.

И я ненавижу это воспоминание.

Он гладит ее ладошку, а она краснеет и прикусывает пухлую губу. Я умираю от желания заставить ее рыдать, потому что видеть ее счастливой — выше моих сил. Ворваться туда и сделать что-нибудь безумное! Сбить гаденыша на машине! Утащить ее у него из под носа, как пещерный человек, и отшлепать! Сто кадров в секунду в моей голове. Но я по-прежнему остаюсь на месте, лишь сильнее сжимая руль.

Она отравила этот день. Каждый из дней на этой неделе. Каждую минуту предыдущих месяцев. Каждое воспоминание последних лет. Но этот день окончательно перевел меня на темную сторону.

Как видение из рая — чистое, невинное существо с глазами жертвенного агнца и улыбкой в тысячу ватт появилась на пороге кабинета с опозданием в девять минут. Да, я считал. Ее сияющее лицо и то, как она покраснела от комментария Настены, не оставляло никаких сомнений, что послужило тому причиной. И я ненавидел ее за это!