Сара почувствовала нечто той ночью, но это было совсем не неуважение. Она почувствовала… страстное желание. И все последние три года она берегла и смаковала это ощущение.

– Была поздняя ночь, и я воспользовался тобой.

– Нет, – повторила она.

– Я не должен был этого делать. – Саймон поднялся на ноги, а Сара по-прежнему осталась сидеть на скамье. – Я потратил три года, чтобы убедить себя в том, что все это было неправильно. В том, что мне не следовало трогать тебя. И вот я снова здесь, с тобой. И все, о чем я могу думать сейчас, это твое тело. Я хочу вновь почувствовать тебя. Всю. Хочу вновь испытать эти ощущения.

От его слов по телу Сары прошла сладкая дрожь. Она тоже хотела этого. Она смотрела на него снизу вверх, ожидая, желая, чтобы Саймон, наконец, сдался, сел рядом с ней, заключил ее в свои объятия и утопил в поцелуях.

Он наклонил голову, растирая виски, и вновь взглянул на нее.

– Мне не следует, я не должен трогать тебя. Я хочу быть честным с тобой, Сара. Аморально испытывать подобные чувства к той, которая находится у меня на службе.

Будь Сара какой-нибудь дебютанткой в Лондоне, все могло бы быть по-другому. Но она была Сарой Осборн, главной горничной. И она прекрасно понимала, почему Саймон считал безнравственным и предосудительным свое желание вновь обнять и поцеловать ее. Проблема заключалась в той самой огромной социальной пропасти, которая разделяла их.

Черт бы побрал все эти приличия и условности! Почему это так важно для него?! Саймон хотел ее. Сара видела это в его глазах, слышала в его словах. И видит бог, она тоже хотела его.

Сара заметила, как сильно сжаты его кулаки. Да, Саймон на самом деле уверен в том, что совершит нечто ужасное, если будет желать ее. Она знала, что больше всего на свете Саймон не хотел быть похожим на своих родителей, чья жизнь была полна скандалов, предательств и вопиющей распущенности.

Увы, ничего с этим поделать нельзя. По крайней мере сейчас. Ей всегда придется помнить, кем он был и кем бы он хотел или не хотел стать в будущем.

Что ж, Сара сделала глубокий вдох, поднялась и начала расправлять складки своей юбки, стараясь, чтобы Саймон не заметил, как дрожат ее руки.

Ответив легкой улыбкой на его напряженный взгляд, она спросила:

– Вы проводите меня домой?

– Конечно.

Они шли по тропинке бок о бок. Осознание его близости вызывало резонанс в ее теле сильнее, чем когда бы то ни было. Она следила за ним украдкой.

Сара знала, что Саймон поступил мудро. Однажды Люк закрутил роман с одной из служанок в Айронвуд-Парке, и все это вылилось в очень неприятные последствия. К чему могут привести отношения между герцогом и служанкой? Разве что к разбитому сердцу очередной глупой простолюдинки. Сара знала об этом. Она не была глупой.

Но ее предательское тело совершенно отказывалось слушать голос разума. Она жаждала его объятий. И таких же страстных поцелуев, как три года назад. И еще чего-то большего.

Саймон шел, глядя на тропинку перед собой, молчаливый и задумчивый. Когда дорожка сужалась, он отступал в сторону, давая Саре пройти первой. Путь до домика садовника показался ей бесконечным, хотя в действительности занимал совсем немного времени.

Когда наконец они уже стояли у дверей ее дома, Саймон произнес:

– Я не хочу, чтобы ты гуляла здесь одна. По крайней мере до тех пор, пока мы не выясним точно, что случилось с герцогиней. Я распоряжусь, чтобы кто-нибудь сопровождал тебя по вечерам.

– Но…

Он поднял руку.

– Пока мы не уедем в Лондон, один из лакеев будет ходить с тобой везде.

– Хорошо, – вздохнула она.

Затем Саймон шагнул вперед и наклонился к Саре. Его глаза сузились.

– Я знаю тебя, Сара. Ты все так же, как в восемь лет, любишь побродить по дальним уголкам парка. Обещай мне, что ты не будешь этого делать, пока мы не убедимся, что это безопасно.

Он был так близко, что она легко могла обвить его голову руками и притянуть к себе. Его приоткрытые губы провоцировали ее. Сара хотела впиться в них и ощутить их восхитительный вкус. Ее сердце затрепетало в предвкушении.

Впервые Сара почувствовала, что сама может сделать это, если решится. Нужно всего лишь небольшое движение, чтобы соединить свои губы с губами Саймона. Совсем не обязательно ждать первого шага от него. Она сама может его поцеловать.

Но прежде чем она смогла додумать эту мысль и на что-то решиться, Саймон заговорил снова, низким голосом, переходящим в рык:

– Обещай мне, Сара.

– Я обещаю, – выдохнула она, не отрывая взгляда от его губ. Ее голос трепетал, как крылья бабочки.

Он выпрямился и сделал шаг назад.

– Вот и хорошо.

Саймон еще раз внимательно посмотрел на нее и коротко кивнул. И хотя его взгляд несколько смягчился, Сара вновь увидела в нем жажду и страсть, от которых вспыхнула ее кожа.

– Тогда спокойной ночи. Увидимся утром.

С этими словами он повернулся и пошел прочь по дорожке. А она стояла и смотрела на его широкие, обтянутые шерстью пальто плечи, тающие в темноте. И ее сердце вновь сорвалось в галоп.

На рассвете следующего дня Саймон и Сэм пришли во вдовий дом, в котором последнее время жила их мать, чтобы еще раз все тщательно осмотреть. Как и говорила Эзме, все вещи были на своих местах. Признаков борьбы или обыска не наблюдалось, за исключением распахнутого сейфа и полного отсутствия его содержимого.

После завтрака Эзме и Сара присоединились к ним, чтобы продолжить поиски, в то время как Тео и Марк отправились опрашивать окрестных крестьян.

С того момента как Сара переступила порог вдовьего домика, Саймон внимательно наблюдал за ней. Он старательно замечал все детали, и они казались ему восхитительными. От нее пахло свежестью, как на лугу после весеннего дождя. Ему нравился изгиб ее талии, и то, как поднималась и опускалась ее грудь, и бледная кожа на стройной лодыжке, которую он замечал, когда Сара тянулась за чем-нибудь и ее юбка приподнималась. И то, как она поджимала свои розовые губы, когда поднимала пачку бумаг. А ее черные кудри постоянно падали на глаза… Как же ему хотелось подойти и своими руками поправить их, откинуть назад.

Когда прошлой ночью он коснулся ее, почувствовал мягкую плоть ее подбородка в своих ладонях, все его тело напряглось, и его мужское естество встрепенулось, уперевшись в ткань панталон. Он смотрел в ее большие серо-голубые глаза, любовался контрастом между ее темными бровями и ресницами и фарфоровой кожей. И от этого напряжение в его панталонах возросло до каменной твердости. Он хотел провести руками по ее скулам, нежно размять пальцами мягкие розовые губы, а затем положить ее на скамью…

Вот проклятье! Саймон хотел, чтобы та его часть, которую так страстно влекло к Саре Осборн, наконец, сдалась и замолчала. И несмотря на то что все его тело просто изнывало от желания, сейчас было не то время и не то место, чтобы думать о Саре как о женщине. Надо же вспомнить, наконец, что его мать исчезла!