Гнев Славика можно понять.

Правда, нихера не ясно, почему он сам из Митрохи инфу бьет. Или просто душу отводит? Потому что, зная Митроху, там уже все давно известно не только про меня, Но и про мой школьный аттестат в третьем классе.

Ладно.

Фигурантов прояснил, и. Это хорошо.

А вот все остальное плохо.

Потому что в свете полученной инфы… Я не могу привлечь родню. Чисто по человеческим показателям.

Маман ввязывать в конфликт нельзя, хотя ее депутатик тоже мужик серьезный, не лыком шитый.

И дядьку своего я поднимать не буду.

Почему?

Тот любит радикальные меры. Про отца моего он никогда слышать не хотел, там какой-то конфликт давний, и, в принципе, даже понятно, какой. Отец бандит, а дядька мой прокурор тогда был. Хорошего мужика мать нашла, ничего не скажешь… Хотя, в то время, по-моему, никто и не знал про теневой бизнес отца. Тоже, кстати, краденные тачки. Тогда. Это было золотым дном.

Я, пока не вырос и не стал сам соображать и собирать информацию по крупицам, считал, что папаша просто бизнесмен, каких полно в столице. Поднялся в девяностые, наладил дело.

Потом-то, конечно, глаза раскрылись.

Это, кстати, было одной из причин, почему я не захотел с Беркутовым дела иметь и сменил фамилию.

Так что дядьке дай цепануться с радостью всех разметает… Он тех, кто меня подстрелил в том году, наверно, в землю закопал… И. Это нифига не фигура речи. А я пока что не готов… Черт.

Ладно.

План действий, с учетом отсутствия поддержки родственников.

Бляха, а не особо уютно! Не то, чтоб я часто обращался, Но ощутимая подушка безопасности, которую создавали дядька и маман, делала мою жизнь проще.

Пора взрослеть, Игорех?

Я, пожалуй, со Славиком Беркутовым попытаюсь поговорить и выкупить Ириску.

Почему?

Давай, Игореха объясни, почему ты хочешь его видеть? Зачем тебе слышать совершенно чужого человека.

Это не моя семья, Это другой полюс, и то, что мы со сводным братом на одной оси нашем отце, не дает повода желать с ним встречи.

Повода нет, а вот желание.

Хреново дело. Я, оказывается, все же во многом себе не могу признаться до конца.

Не могу признаться, например, что хочу рыжую девчонку, спящую сейчас в моей кровати… Именно в моей, хотя вполне мог положить ее в другой комнате. Места дофигища, клади не хочу.

Но, черт, мне было так нужно, чтобы Ириска лапочка красиво смотрелась именно на моей подушке, на моем покрывале. Чтоб мной пропахла.

И теперь не хочу признаться себе, что желаю контакта со сводным братом.

Похоже на то, что я тщетно пытаюсь заполнить пустоты, которые образовались в детстве, людьми, к которым тянет.

Но психоаналитику тоже нахуй.

У меня есть его телефон. Он светится на еще одном мониторе. Голоса моего Славик не знает, по номеру не найдет… Интересно, он в курсе уже, что я его сводный брат?

И как скоро выяснит? Вот и потестим.

Набираю номер, кручу нервно карандаш в пальцах. Смотрю, как Святослав Беркутов, владелец нескольких клубов и спортивных залов, брезгливо стряхивает кровь с пальцев и выходит в соседнее помещение, отвечая на звонок.

У него голос похож на отцовский. Сколько лет я не слышал нашего отца, а он все в моей голове. Иногда, бывало, до отчаяния дойду, что-то не идет, не прет по жизни, а в голове слышу его слова: «Вставай, малой, бойцы не плачут».

Сам себя ненавижу в эти моменты. За то, что помогает мне его голос.

— Да! рявкает Славик.

— Сколько рыженькая должна? спокойно спрашиваю я.

— Опа, зло усмехается в трубку мой сводный брат, Это ты, смертник, моих друзей расстроил?

— Да.

Интересно.

Он смотрел, как я уложил волосатых горцев? Смотрел, гад, любовался. И технику узнал, наверно.

— Я ж все равно тебя найду, говорит Славик угрожающе, город тесный, Демонов не так много. Да, Игорек?

— Чувствуешь себя Ведьмаком, Славик? я закрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла.

— Тебе лучше на личности не переходить, блядь. Начинай обратный отсчет.

— Слав, я пытаюсь договориться, говорю и улыбаюсь. Мне нравится, что он такой взрывной. Почему-то представляю нас на ринге. Сколько девочка должна и сколько нужно твоим носатым друзьям. Они ж тебя все равно не послушают, у тебя большая часть в уставном капитале.

— Ты кто, блять?

— Демон.

— Мне до шлюхи дела нет уже. Это принцип, сучара. Засекай время, тебя ищут.

Он бросает трубку.

— За «шлюху» передние верхние на пол, уныло улыбаюсь я.

Через три минуты Беркут выходит из клуба, накидывая на себя куртку. Садится в черный внедорожник и катит к центру города.

Думаю, как он может меня найти. Прихожу к выводу, что он быстрее найдет то, что мы братья, и сто раз еще подумает, прежде чем соваться.

Мой отчим депутат Государственной думы, дядька бывший прокурор и сейчас губернатор одной из самый крупных областей страны. Узнает, он все узнает, насколько мы разные. Наши миры полярные и только ось.

Открываю фотографию отца.

И тут же закрываю.

Нахрен вы все мне сдались. У меня вон, Лисенок на кровати… Щурюсь на разметавшиеся по подушке волосы.

Пойду, гляну живьем.

Все же, как много в нас атавистичного… Вот, кажется, вполне современные понятия, на лампочку не крещусь, и не был я никогда таким классическим мудаком-мужиком, которому прям необходимо присвоить понравившуюся женщину, ее как-то пометить, заклеймить, чтоб все видели мое. Не трогать! Убью!

Всегда отношения к бабам легкое было.

Ключевое здесь было.

Или бабы?

Дело в том, что именно бабы у меня всегда были, даже в школе, что не девочка, то баба. Не мог я с такими отношения строить. Они все для приятного семяизвержения. А здесь именно кроткое существо противоположного пола, вызывающее во мне чувства, которые до сих пор спали крепким сном, и пробудить их смогла только она, маленькая рыжая девчонка. Опекать, ласкать, заботиться. Где, когда я такое желал? Только сейчас, глядя, как она спит.

Я смотрю на мирно спящую в моей постели Лапочку и ощущаю… Удовлетворение. Словно все правильно. Все на своих местах. Так, как должно быть.

Должна быть эта рыжая Лисичка в моей кровати. Самое ее правильное и логичное сейчас место.

Логичнее только на моем члене. Цинизм самих мыслей шкалит, но, в принципе, как раз эта херь мне привычна. Женщины лишь инструмент. Всегда были.