— Слава те, Господи! — выдохнул Хиггинс.

— Флэгана жалко… — всхлипнула Марион.

— Миста-ар Бойд хороший человек был. — Зеб сокрушённо покивал курчавой головой.

— Тео, — разлепил губы Вэнкаутер, — принимай командование. Я не жилец…

— Марьяна, — сказал Фёдор, — сможете за раненым поухаживать?

— Конечно! — воскликнула девушка. — Зеб, быстренько принеси жёлтый баул!

Слуга умчался, а Чуга усмехнулся, глядя на Туренина.

— Теперь вы с Зебом, да кок, да Хэт, — сказал он, — вся команда этого корабля.

— Мы справимся, капитан! — осклабился князь.

Ничего не изменилось в мире. По-прежнему катились океанские валы и светило солнце. Как день, как неделю назад, качалась на волнах шхуна, упрямо стремясь к западу.

Равнодушные небеса не заметили убавления душ человеческих, а мёртвые тела вряд ли достигнут дна — погружаясь в мрачные глубины, они насытят сонмы тварей морских и растворятся в вековечном круговороте живой и косной материи.

Да и людям недолго помнить о чужих смертях — минуют считаные дни, и тошные воспоминания сотрутся, оставив в сознании малозначимый след.

Чуга стоял за штурвалом. Хиггинс варил обед вполовину меньше прежнего. Хэт старательно драил палубу. Флэгана Бойда похоронили по морскому обычаю — зашили мёртвое тело в холстину и предали его океану, а Павел почитал из Библии.

— Слишком быстро всё произошло, — призналась Марион. — И слишком много всего нехорошего сразу.

— Так оно и бывает, — нахмурился Чуга, которому выпало взять на себя ответственность за корабль, за его пассажиров и нести её.

Слава богу, что гафельная шхуна не требовала большой команды. Не нужно лазать по мачтам, ставя или убирая паруса, всё делается с палубы. И всё же пятерых маловато. Особенно если учесть, что большая часть из них — «сухопутные крысы», которым не скомандуешь: «Поворот оверштаг!» — и всё на этом. Нет, надо будет долго и нудно объяснять, что именно делать, куда бежать, за какие снасти тянуть. Однако и выбора не было. Помнится, он недовольничал, когда капитан «Гридня» стал учить вольноопределяющегося Чугу основам штурманского дела. Зато как это дело пригодилось ему теперь!

Ночь прошла спокойно. Ветер дул по-прежнему, не меняя направления, «Одинокая звезда» шла ходко, и всего делов оставалось — выдерживать курс. Растолковав Зебу с Павлом, как обращаться со штурвалом да как сверяться с компасом, Фёдор залёг часика на два. Но князь не разбудил его ни через три, ни через четыре часа.

Проснувшись почти в два ночи, Чуга забеспокоился. Однако, судя по звёздам, шхуна держала курс. Покачав головой, помор приблизился к мостику ощупью — бортовой фонарь погас. Внезапно расслышав два голоса, он замер.

— …Никогда не любил охотиться, — негромко говорил Туренин. — Не то чтобы я был жалостлив к тварям Божьим, как эти слезливые дамочки из общества защиты животных, отнюдь нет. Если приходит нужда, я завалю оленя или, там, горного барана. Просто я никогда не понимал этого странного «джентльменского» увлечения, вроде охоты на лис, когда целой толпой и сворой собак гоняют по лесу обезумевшую зверюгу. А у нас, в России, волка травят всем скопом… Безо всякой нужды, просто так, потехи ради. В Индии мне пришлось убить великолепнейшего тигра, отпробывавшего человечины и взявшего дурную привычку завтракать жителями одной затерянной деревни. Полосатый хищник обнаглел до того, что свил логово в заброшенном храме рядом с селением. Там я его и пристрелил, прямо у подножия статуи многорукого Шивы, словно в жертву принёс… А в Восточную Африку меня занесла мода — в высшем свете сочли хорошим тоном охоту на слонов…

— Жалко слоников, — подала голос Марион. — Зачем их убивать? Они же безобидные!

— Хм… Безобидные… Вы просто не видели, что бывает с человеком, которого догонит разъярённый слон, — тело превращается в лепёшку!

— А вот не надо было к слоникам приставать! — запальчиво парировала девушка.

Князь весело рассмеялся.

— И то верно! Ну слоников ваших я не трогал — зачем? Убивать ради мяса? Кто ж такую прорву съест? Легче подстрелить антилопу. А заваливать слона ради его бивней — настоящее варварство. Носорогам в этом отношении тоже не повезло — их уничтожают из глупости. Престарелые арабы верят, что порошок из рога этих гигантов вернёт им мужскую силу. С тем же успехом они могли бы перемалывать рога козлов или баранов!

Марион засмеялась.

— Да! А в Африке я, в основном, по сторонам смотрел и совершенно случайно убил льва. В саванне растёт высокая-превысокая слоновья трава, она скроет человека любого роста. И вот я пробираюсь по тропе, а на меня из зарослей выскакивает огромный лев! Я и выстрелил…

Фёдор усмехнулся. Ну хоть не хвастает своими охотничьими подвигами.

— Павел! — громко позвал он. — Ты почему меня не разбудил?

Лица его сиятельства и мисс Дитишэм были подсвечены слабым сиянием фонаря, поэтому Чуга затруднился бы сказать, что они выражали.

— Да вот, засиделись что-то, — смутился Туренин, — заболтались…

— Марш спать, — проворчал помор. — Оба…

— Слушаюсь, капитан! — дурашливо ответила Марион.

Проводив глазами полуночников, Чуга вздохнул. Сам себе он показался вдруг древним стариком, забывшим пору молодости…

…За ночь шхуна сбилась с курса, да и ветер стал отходить.

— К повороту оверштаг! — трубно взревел Фёдор, заняв место рулевого.

— Да, са-а!.. — рявкнул Зебони, по-южному выговаривая «сэр».

Чёрный слуга и князь, упорно зубрившие корабельные словечки, вытянулись во фрунт. Рядом, оставив на время черпак, встал по стойке «смирно» Хиггинс. Чуть сзади пристроился Хэт.

— Поворот! — гаркнул Чуга, уваливая шхуну. — Стаксель-шкот травить! Грота-гика-шкот выбрать! Фока-гика-шкот выбрать!

Зеб с его сиятельством бросились в разные стороны, мигом забыв моряцкие штудии, тут же вернулись, едва не столкнувшись с коком, покрутились, переспрашивая друг друга, пока, наконец, не ухватились за нужные снасти.

Фёдор положил руль на ветер — «Одинокая звезда» ощутимо заворачивала к северо-западу.

— Фока-гика-шкот потравить! Грота-гика-шкот потравить! Правый стаксель-шкот выбрать!

Верхние паруса — топсели, — обычно венчавшие обе мачты шхуны, Чуга побоялся устанавливать. Не дай бог, запутается его команда!

— Фока-гика-шкот выбрать! Грота-гика-шкот выбрать! Шкоты закрепить!

«Одинокая звезда» уверенно шла на запад, чуток забирая севернее, нацеливаясь на далёкий ещё Нью-Йорк. Князь Туренин, словно оправдывая название шхуны, неприкаянно торчал на баке. «Чего-то он так увял?» — подумал Фёдор, наблюдая за Павлом, непривычно молчаливым и как-то разом поскучневшим. Буркнув: «Так держать!» — помор доверил штурвал Монагану и протопал в капитанскую каюту. Марион уже была здесь и живо обернулась навстречу, улыбаясь Фёдору.