— Что? — сжимая в руках пистолет, выпалил он, но очень тихо.

— Пустыш, — спокойно произнес Филин, взводя заново свое чудовище, — в спортивном костюме, вон там. Метров десять, из-за кустов на нас глазел.

Ампер посмотрел в указанную сторону и заметил красное оперение, торчащее в сердце молодого паренька спортивного типа.

— Бди, я за стрелой схожу. А ты молодец — четко, ясно, без паники снял зараженного, даже не верится, что тебе десять лет, и ты тут всего четыре дня.

— Мне без малого одиннадцать, — обиделся Филин, — пару месяцев не хватает.

— Это меняет дело, — улыбнулся Погорелов, ему до дня рождения тоже не хватало пары месяцев.

А вот с пустышем все вышло плохо, за кустом лежал парень, обыкновенный иммунный новичок, никаких следов заражения, стрела пробила сердце, умер быстро. Ампер скрутил наконечник, вышедший из лопатки, и выдернул древко, обтер его об одежду покойника и направился обратно.

— Отличный выстрел, — похвалил Погорелов, отдавая стрелу. — Но если, что заметишь, меня позови, вдруг он там не один, а ты пальнешь, а перезарядка у этого монстра долгая.

Говорить мальчишку о том, что он убил живого человека, Ампер не стал. Парень хоть и крепкий, но может сломаться от такой новости, страх возьмет верх, и все, пропал стрелок, долго думать будет, сомневаться, стрелять, не стрелять, в итоге его сожрут. Одним иммунным больше, одним меньше, это Стикс, люди здесь самый расходный ресурс.

— Хорошо, — легко согласился Филин.

Через десять минут они закончили приготовления, и Ампер, связав два велика, покатил их обратно к черноте.

— А доски зачем? И цепи, и прочие? — тихо спрашивал малец, не забывая крутить головой.

— Увидишь, — улыбнулся Погорелов. — Пошаманю, и как король поедешь. Тебе там будет очень плохо. Не сопротивляйся, бесполезно, отключишься — хорошо, меньше негативных ассоциаций.

— Договорились, — ответил Филин. — А здорово я этого пустыша? С первого раза в сердце.

— Здорово, — согласился Ампер.

Странно, но он не чувствовал угрызений совести, отмерло в нем что-то за эти месяце в Улье, растворило некоторые прежние черты Леньки Погорелова, выковав рейдера Ампера. Не выживают тут с комплексом вины.

Спаренные велосипеды с самодельными носилками между ними бодро раскатывали широкими шипастыми колесами в пыль антрацитовую травку мертвого кластера. Как Ампер и предполагал, мальчишке стало плохо почти сразу, тошнило его минуты две, он полностью избавился от завтрака, плакал, просил вернуться обратно, но Погорелов был непреклонен. Минут через десять Филин затих, только изредка постанывал.

Амперу тоже было не слишком хорошо, толкать велосипеды с такой грубой сцепкой очень нелегко. Его мутило, голова раскалывалась на части, ноги, словно две деревянные колоды, но он держался и, налегая на брусок, который сделал рукоятью, двигал свою «тележку».

Километр остался позади, начался склон, не сильный, но спарка великов так и норовила рвануть вниз на полных парах, теперь приходилось держать брусок и притормаживать ногами, чтобы мальчишка со всем имуществом не покатился вниз.

— Плохо, — прошептал Филин.

— Держись, — попытался его утешить Ампер, — километр уже прошли, и дальше пройдем.

Мальчишка вяло кивнул и опустил голову на свой рюкзак.

Спуск кончился и начался подъем, тоже не слишком сильный, но теперь уже приходилось налегать на брус со всей силы. На вершине Погорелов на пару минут присел и сделал пару глотков живца. Чернота выматывала, а ведь он, по сути, не так уж далеко ушел от новичка. Ходок говорил, что некоторые рейдеры вообще страдают непереносимостью черноты, даже прожив в Улье больше трех лет, их корчит на мертвых кластерах, как будто они только что с перезагрузки. Но Ампер шагает, и этого достаточно. Вот слева метрах в ста холм, по очертаниям напоминающий машину, а вот дальше… Такое Погорелов видел впервые. Целый поселок с пятиэтажными домами-кубиками, какие строили в небольших поселениях городского типа в сельской местности, два десятка черных домов, машины во дворах, кусты, деревья, трубы, и все это антрацитового цвета. Захотелось вскинуть автомат и дать очередь по ближайшему дому, посмотреть, что будет. Но сдержался, не стоит привлекать к себе внимания. Да, здесь чернота и здесь нихрена нет, никого и ничего, но все равно…

Труп какого-то бедолаги Ампер нашел на третьем километре. Он был свежим. Чернота его поглотила, но очертания четкие и ясные, не больше пяти дней прошло. Рядом валялся двуствольный обрез, древний, как говно мамонта, сделали из ружья куркового типа, даже гильзы латунные, ни одного пластика. Погорелов не удержался и обшмонал покойника. В карманах нашлась ватка с двумя споранами, дерьмовый раскладной нож и фотка невысокого плотного мужика с симпатичной брюнеткой на фоне моря — вот только она почему-то хмурилась, наверное, не любила фотографироваться. Рюкзак почти пуст, на дне россыпь двенашки, стеклянная бутылка с разбитым дном, пустая фляга. Ампер забрал только потроха, фляга оказалась навылет пробита пулей. Вот как умер этот рейдер, уходил в черноту от преследователей и словил пулю, сил дойти до зелени уже не хватило.

И снова Погорелов принялся толкать «тележку». Филин лежал в позе эмбриона, подтянув колени к груди, и тихо постанывал.

— Держись, малыш, — бубнил себе под нос бывший прапорщик, — половина позади. Знаю, плохо. Дойдем до зелени и отдохнем.

И тут неожиданно для себя Погорелов запел:

Ампер очень удивился, узнав, что «Прощание славянки» звучит во многих мирах мультиверсума и с советской историей, и с имперской, как в его родном, и даже там, где вообще не было ни того, ни другого. И вот сейчас, с трудом передвигая ноги, он во всю глотку орал эту великую песню. И она его поддерживала. Филин, смотрел на безумно орущего мужика во все глаза, но молчал.

Когда Ампер увидел впереди зелень, он чуть не заплакал от счастья. Кусты и трава появились впереди так внезапно, что Погорелов даже не поверил своим глазам.

— Паршивая сотня метров, и все будет хорошо, — уверенно заявил он мальчишке, и с непонятно откуда взявшимися силами уперся в брус, толкая велосипеды вперед.

Через минуту он повалился на зеленую траву в десяти метрах от границы черноты. Достав флягу, Ампер сделал два глотка живчика, потом порылся в рюкзаке и извлек литровку, которую набодяжил специально для Филина. Пришлось снижать градус фактически до пива, только вот, наверное, глотать его нужно больше.