— Хочешь сказать, что он имел неосторожность напасть на дракона трезвым? — Делагарди вопросительно вскинул брови.

А у меня снова чуть зубы не заскрипели.

— Хочу сказать, что нам уже пора. Если не передумал меня использовать.

Черты лица дракона заострились, ноздри дрогнули, словно из них вот-вот должны были пойти клубы дыма. Ну точно хищник… Я отвернулась, с сожалением взглянув на Толя, сидевшего на холодном полу. Сейчас, растеряв боевой запал, он выглядел побитым щенком, оставшимся без хозяина. Сердце сжалось от жалости и стыда. Он столько для меня сделал, а я…

— Надеюсь, когда-нибудь ты всё-таки поймёшь, что у меня не было выбора. — Я подала Толю руку, чтобы помочь подняться, но он лишь устало отмахнулся. Ещё и отвернулся, давая понять, что не желает меня больше видеть. — И если всё-таки дождёшься…

— Пойдём, Раннвей, — бросил Делагарди, раздражённо перебивая. — Пока я не передумал и не сделал то, что должен был.

Должен был? Он говорил об этом так просто, словно убийство для него было чем-то вроде хобби. Хотя о чём это я? Он ведь охотится за искажёнными! Выслеживает тех, кого магия изуродовала, и безжалостно уничтожает. Наверное, для него лишить человека жизни — это как с утра пораньше, почитывая «Хроники Кармара», пить кофе.

— Показывайте дорогу, — сказала я, мысленно послав дракона к Чёрной Матери и её прислужникам, харгам, — местному олицетворению зла.

Хотя конкретно здесь и сейчас олицетворением зла для меня был Эндер Делагарди. Мужчина, которого я совершенно не знала, но с которым буду вынуждена делить дом целый год. И если он продолжит вести себя так и дальше, смогу с уверенностью сказать, что понимаю, почему сбежала Раннвей.

— Ты голодна? — поинтересовался палач, когда мы вышли из гостиницы на свежий, напитанный пролившимся ночью дождём воздух.

Кастен так и не сказал мне ни слова…

— Была. Но теперь уже нет. — Я хмуро посмотрела на дракона, забравшего у меня саквояж, потом на паромобиль, поблескивающий литыми боками в скупых лучах утреннего солнца. — Что там с договором?

— Подпишем по прилёте в Гратцвиг. Мой поверенный уже им занимается.

Я застыла, впившись пальцами в каменные перила. Солнце уже почти их просушило, но камень всё равно оставался холодным. И точно такой же холод сейчас заполнял всю меня, от ступней пробирался к самому горлу, отчего то неприятно першило. Мне совершенно не хотелось продолжать собачиться с драконом, но не будет ли с моей стороны фатальной ошибкой довериться его сладким речам?

Мой бывший муж, оставленный в прошлой жизни, тоже любил красивые слова, особенно до свадьбы. Но не прошло и нескольких месяцев после росписи в Загсе, как Игорь изменился до неузнаваемости.

Наверное, что-то такое отразилась у меня на лице, потому что дракон, вместо того чтобы ещё больше разозлиться, сказал на удивление вкрадчиво и миролюбиво:

— Я не злодей, Вейя, и не обманщик. Даю тебе слово, слово главы Высокого дома, что я не отступлюсь от нашего договора. Год — и ты будешь свободна от любых обязательств. Свободна и богата. Обещаю.

Я мало что знала о драконах, просто потому что до Эндера Делагарди ни с одним из них не пересекалась, но кое-какие слухи долетали даже до окраин Кармара. Вот почему он говорил о себе как об эйрэ. Он и был эйрэ! Главой одного из малочисленных Высоких домов — древних родов, берущих своё начало от самых первых Перерождённых. Людей, которые помимо магии обладали даром обращаться в невероятных огнедышащих созданий. Самые сильные. Самые могущественные. Почти боги.

Те, кто когда-то владел этим миром.

Нынешние драконы утратили дар оборотничества, ослабли. Хотя по сравнению с обычными людьми и даже теми, кто рискнул принять в себя магию, их действительно можно назвать всемогущими. Уже не боги, но и не просто люди.

Были ещё и Малые дома — тоже возглавляемые драконами, хоть и не с такими выдающимися родословными.

Если мне не изменяет память, главой рода, эйрэ, может стать как мужчина, так и женщина. Право наследования передаётся первенцу мужского пола, но если его сестра или брат пожелают возглавить дом, неважно Высокий или Малый, они могут вызвать наследника на бой. Увы, не до первой крови, а до гибели одного из соперников.

Я уже говорила, что у драконов чудовищные законы?

Для эйрэ честь — превыше всего, его слово нерушимо и, несмотря на то, что где-то глубоко внутри снова умирала от страха трусиха Раннвей, я понимала, что должна рискнуть и согласиться.

Кивнув, быстро спустилась по лестнице. Мой саквояж Делагарди разместил на сиденье возле водителя, после чего распахнул передо мной дверцу кузова и галантно протянул мне руку, помогая забраться внутрь. Я совсем забыла про перчатки, а потому пришлось ощущать его прикосновение ладонью, пальцами. Горячее, почти раскалённое… Сильное и властное, но в то же время бережное. Чужое тело вновь попыталось испуганно задрожать, но я мысленно на него, на себя, прикрикнула, требуя скорее это прекращать.

Если меня будет пробирать дрожь всякий раз, когда он будет меня касаться, за год нервы совсем расшатаются.

Дракон устроился рядом, и паромобиль покатил по просыпающимся улицам Бримна, умытым дождём, обласканным всё ещё тёплыми лучами осеннего солнца.

Оглянувшись на серое здание гостиницы, видневшееся в узком заднем окошке, мысленно пожелала Кастену всего самого лучшего и постаралась отвлечься от грустных мыслей.

— Почему именно Вейя? — неожиданно спросил Делагарди, видимо, устав от молчания, нарушаемого лишь фырчанием машины.

Паромобили громыхали по мостовым так, что первое время мне хотелось заткнуть уши. А потом ничего, привыкла. И предпочитала этот способ передвижения, пусть