— Нет, мама, ты же знаешь. У тебя они лучшие в мире.

На седьмом небе от счастья, она возвращалась на кухню и принималась мыть тарелки сама, поскольку машинам она не доверяла.

А теперь представьте, какое застолье она готовила для будущей невестки.

Для Эрики Треттель, тощей как селедка, весившей сорок шесть килограммов и говорившей, что она жирная, питавшейся в хорошем настроении низкокалорийными творожками, пшеницей, энергетическими батончиками, а во время депрессии пожиравшей мороженое «Вьенетте Альгида» и цыпленка из кулинарии.

6

Грациано провел утро в мире с собой и всей вселенной.

Вышел прогуляться.

Погода стояла непонятная. Было холодно. Дождь прекратился, но облака не предвещали во второй половине дня ничего хорошего. Грациано это не волновало. Он преисполнился счастья, снова оказавшись дома.

Искьяно Скало казался ему как никогда прекрасным и гостеприимным.

Маленький древний мир. Деревенская жизнь, которой еще не коснулась скверна.

Был базарный день. Торговцы расставили свои прилавки на парковке перед Аграрным центром. Местные женщины с зонтиками азартно набивали свои кошелки. Мамочки катили коляски. С грузовичка, остановившегося возле киоска, сгружали пачки журналов. Джованна, жена хозяина табачной лавки, кормила шайку жирных избалованных котов. Компания охотников собиралась перед памятником павшим. Собаки на поводках нервничали. А старики, сидевшие за столиком «Стейшн-бара», пытались, как рептилии, поймать хоть лучик не желавшего показываться солнца. Со стороны начальной школы доносились крики детей, игравших во дворе. Воздух вкусно пах горелым деревом и треской, свежайшей треской из лавки торговца рыбой.

Это была его родина.

Простая.

Возможно, несовременная.

Но настоящая.

Он был горд, что родился в этом маленьком, забытом богом, но гордом своим убогим трудом городишке. Подумать только, недавно еще он его стыдился и на вопрос, откуда он, отвечал: «Из Мареммы. Это рядом с Сиеной». Ему казалось, что так круче. Благороднее. Утонченнее.

«Глупость какая. Искьяно Скало — потрясающее место. Надо радоваться, что родился здесь». И он в свои сорок четыре года начал это понимать. Должно быть, все его скитания, все дискотеки, ночи с гитарой по разным заведениям нужны были именно затем, чтобы он это понял, чтобы он по доброй воле стал убежденным искьянцем. Нужно сбежать, чтобы вернуться. В его жилах текла крестьянская кровь, его деды всю жизнь гнули спину, обрабатывая эту скупую и неласковую землю.

Он прошел мимо галантерейного магазина матери.

Скромный магазинчик. В витрине выставлены рядом чулки и трусы. Стеклянная дверь. Вывеска.

Здесь будет его джинсовый магазин.

Он уже видел его.

Цветок в петлице города.

Нужно подумать, как его обставить. Наверное, ему понадобится архитектор, архитектор из Милана, а то и американец, который поможет ему обустроить магазин лучшим образом. О расходах он не подумал. Надо поговорить с мамой. Убедить ее дать взаймы.

И Эрика ему поможет. У нее хороший вкус.

На том и порешив, он сел в машину и отправился на автомойку. Сперва проехал между моющих валиков, а потом пропылесосил салон, убрав из него окурки от косяков, чеки, ломтики картошки и прочую гадость, завалявшуюся под сиденьями.

Он глянул мельком на себя в зеркало и понял, что не соблюдает главную заповедь: «Обращайся со своим телом как с храмом».

Он чувствовал себя совершенно разбитым.

Жизнь в Риме его вымотала. Он уже не выглядел ухоженным и походил на пещерного человека: борода и шевелюра как у дикобраза. До приезда Эрики непременно следовало привести себя в порядок.

Он сел в машину, выехал на Аврелиеву дорогу и через семь километров остановился перед Центром красоты Иваны Дзампетти, огромным ангаром на обочине шоссе, между питомником и мебельной фабрикой.

7

Ивана Дзампетти, хозяйка центра, темноволосая толстуха — одни складки да грудь, — носила стрижку под Лиз Тейлор. У нее были непомерно толстые губы, щель между передними зубами, поправленный пластическим хирургом нос и жадные глаза. Она ходила в халате, под которым угадывалась упругая плоть и соски, в сандалиях «Dottor Hermann» и благоухала потом и дезодорантом.

Ивана приехала в Орбано из Фьяно-Романо в середине семидесятых и устроилась маникюршей в салон. За год она умудрилась выйти замуж за старого брадобрея и взять в свои руки управление его заведением. Заведение она превратила в приличную парикмахерскую, обновив оборудование, заменив страшненькие обои на мрамор и зеркальные панели и установив раковины и фены.

Через два года муж ее умер прямо на улице Орбано, застигнутый инфарктом. Ивана продала жилье в Сан-Фолко, оставшееся от него в наследство, и открыла в округе два парикмахерских магазина: один в Казале-дель-Бра, а другой в Борго Карини. Однажды в конце восьмидесятых она поехала летом навестить своих эмигрировавших в Орландо родственников и увидела американские центры красоты. Храмы здоровья и благоденствия. Специально оборудованные клиники, специализировавшиеся на красоте тела, с головы до ног. Грязевые ванны. Солярии. Массаж. Водные процедуры. Лимфодренаж. Пилинг. Гимнастика. Растяжка и накачка мышц.

Она вернулась, полная далеко идущих планов, которые тут же и осуществила. Она закрыла три парикмахерских заведения, купила на обочине Аврелиевой дороги ангар, где продавали сельхозтехнику, и переоборудовала его в центр красоты и здоровья широкого профиля. Сейчас в нем работали десять человек — тренеры, косметологи и парамедики. Она изрядно разбогатела и стала предметом вожделения окрестных холостяков. Сама она уверяла, что верна памяти покойного брадобрея.

8

Когда Грациано Билья вошел, Ивана встретила его радостно, прижала к объемистой ароматной груди и сказала, что он похож на покойника. Уж она-то его приведет в чувство. Она разработала программу действий. Сначала — курс массажа, укрепляющие ванны с водорослями, солярий, стрижка, маникюр и педикюр, и на сладкое, что называется, рекреационно-восстановительная терапия.

Грациано, когда возвращался в Искьяно, всегда с удовольствием прибегал к терапии Иваны.

Курс массажа она разработала сама, делала его только после закрытия центра и только тем, кого находила достойным особого обращения. Массаж этот предназначался для оздоровления некоторых особенных частей тела; после пары дней клиент выходил от Иваны примерно в таком же состоянии, как Лазарь, восставший из гробницы своей.

Однако сегодня Грациано отклонил предложение:

— Ивана, слушай, извини, но, знаешь, я собираюсь жениться.

Ивана обняла его и пожелала счастья и кучу детей.

Через три часа Грациано вышел из центра красоты и заскочил в магазин «Шотландский дом» в Орбано, прикупить кое-чего из одежды, чтобы чувствовать себя в еще большей гармонии с деревенской жизнью, которую он собирался вести.