– Грандиозный! Мне нравится. Особенно та его часть, где я выступаю в роли спасительницы.

– Очнувшись и вспомнив, что дома меня ждет невеста, я взял вашу машину и поехал к ней.

– Очень романтично. По этому поводу надо бы выпить…

Герань была права – Караваев, даже любя Миру, все равно не мог оторвать глаз от пышной груди Гортензии, ее тонкой белой шеи и розовых нежных щек, влажных губ. Но это было совершенно другое чувство, не имевшее ничего общего с его любовью к Мире.

Он сел в машину, Гуля протянула ему ключи.

– Я позвоню вам… тебе. – И Караваев, не удержавшись, поцеловал ее в щеку.

– Тогда напишите и свой номер телефона.

– Да, конечно, сейчас. Ты – просто потрясающе красивая девушка, и нечего тебе рыдать по поводу твоего мужа-кобеля. У тебя такая кожа… Алкоголь разрушит все, ты слышишь меня? – Он протянул ей клочок записной книжки с номером.

– Слышу. – Она коснулась губами его губ, вздохнула и захлопнула за ним дверцу машины. – Езжай уже, жених. Говорю же, все вы одинаковые.

Дома он был уже через полчаса. Гнал, рискуя быть остановленным на дороге, понимая, что каждая минута приближает встречу с Мирой.

Поднимаясь по лестнице, он испытал чувство, очень похожее на страх. Ему было страшно не за себя, а именно за нее, за Миру. Как она теперь? Что она ему скажет? Наверное, заучила целую речь. Бедняжка… Как же она натерпелась, настрадалась…

Как ни странно, но у него руки дрожали, когда он открывал дверь. Судя по тому, что она была заперта на один замок – английский, – оставалась надежда, что Мира все-таки там. Перед тем как лечь спать, она предусмотрительно захлопнула дверь. Если бы она ушла, не помня себя от злости, то и дверь бы не захлопнула, не посчитала бы нужным подумать о сохранности квартиры, даже нарочно распахнула бы ее пошире – специально для воров: заходите, берите все, что пожелаете. И ее можно было понять.

«Господи, ну о чем я думаю?! Вот сейчас открою дверь и увижу все собственными глазами».

В ванной комнате Миры не было. Шампанское стояло нетронутым, не считая отсутствия одной бутылки. Не было Миры ни в кухне, ни в гостиной. Дверцы шкафов были распахнуты. Вероятно, она искала, во что переодеться, чтобы не возвращаться к себе домой в свадебном платье, не позориться перед таксистом и теми, кто может ее увидеть возле ее дома и в подъезде.

Он ворвался в спальню и остановился в дверях, спрашивая себя – не сошел ли он с ума? На его кровати лежал мужчина. Незнакомый мужчина.

– Э-эй, ты кто? – Дмитрий почувствовал на макушке неприятное шевеление. Словно ему запустили в шевелюру горсть активных голодных вшей.

Мужчина не ответил. Он продолжал лежать лицом к окну.

Караваев подошел к нему и всмотрелся в лицо. Довольно-таки молодой еще мужчина, брюнет, с орлиным носом. Как он оказался здесь? Все еще не хотелось верить, что он мертв. Но и признаков жизни он тоже не подавал.

Мертвый мужчина у него в квартире… В квартире, где он желал бы видеть свою невольно брошенную невесту… жену. Что здесь произошло, пока его не было? Неужели, пока Мира была здесь одна, в дверь позвонили, она бросилась открывать и на пороге увидела этого мужика? Кто он такой? А вдруг это ее бывший муж? Она же рассказывала ему, что была замужем, что они расстались с мужем. Муж, возможно, выследил их, когда они возвращались из ресторана, и решил заявить свои права на Миру. Может, он ее любит? Любил. Караваев достал платок и промокнул выступивший на лбу пот. Он словно смотрел фильм – кошмарный фильм ужасов. Закрыл глаза и представил себе: этот бывший муж, воспользовавшись тем, что его, Караваева, нет дома, решил доказать свои права на Миру, разделся и бросился на нее, раздетую, пока она лежала в постели, поджидая мужа. То есть его, Караваева. И она, эта хрупкая женщина, убила его. Каким-то неимоверным образом. Каким? Крови на подушке не было, значит, не застрелила.

Караваев подошел и осторожно приподнял одеяло. Мужчина был голым!!!

Дальше рассуждать на тему, каким образом в его квартире оказался голый, да еще к тому же и мертвый мужчина, у него не было сил. Он понимал, что ответ знает только Мира.

Он собрал небольшую сумку, куда сложил все необходимые документы (паспорт, водительское удостоверение), деньги, портмоне, пакетик с мятными леденцами, ключи, запер тщательно дверь, спустился вниз, сел в свою машину и поехал к Мире.

В полночь по проспекту Кирова прогуливались два милиционера. Рядом с рестораном «Европа» группа людей что-то оживленно обсуждала, кружась вокруг тумбы с афишами.

Было тепло, из окон второго этажа, где находился банкетный зал ресторана, доносились веселая музыка, пьяные крики. В воздухе пахло горячей едой и ароматом высаженных на клумбах цветов. Сверкали витрины дорогих магазинов, шли, обнявшись, парочки, над городом сверкали крупные июньские звезды.

– Человек умер, – сказал кто-то из толпы, собравшейся перед рестораном. Милиционеры переглянулись.

– Это чья территория? – спросил тот, что постарше, армянского типа молодой парень с крупным носом, обросшим прыщами. – Твоя или моя?

– Да вроде твоя, – ответил младший, совсем еще паренек, жиденький, светленький, конопатый, с лицом, напоминающим масленичный блин. – Мы уже пересекли границу наших районов.

– Меня дома жена ждет, два дня назад из Анапы вернулась, очень ждет, понимаешь?

– Понимаю, но район твой.

Так, перебрасываясь важными только для них обоих фразами, они подошли к распростертому на асфальте телу. Это был мужчина, лежавший лицом вниз, голова его была обернута полиэтиленом.

– И давно он здесь лежит? – спросил старший у одного из хорошо одетых людей, с любопытством глазеющих на мертвеца.

– Его пьяный дворник притащил, думал, что он тоже пьяный. Вот только непонятно, говорит, кто надел на него пакет. Говорит еще, что нашел его во дворе ресторана, возле мусорных баков.

– А где этот дворник-то? – спросил младший милиционер. – Куда подевался?

– Ушел. Долго матерился, а потом ушел. Сказал, что не дело это – молодых мужчин сваливать возле мусорных баков, словно они – мебель.

Вскоре выяснилось, что труп обступили посетители ресторана, вышедшие подышать воздухом, да так и оставшиеся на улице, завороженные зрелищем.

– Надо бы перевернуть его, слышь, генерал, – сказал кто-то из толпы. – Я где-то видел эту джинсовую куртку и эти желтые ботинки. Мне кажется, это художник, Илья, он каждый день сидит здесь, неподалеку от ресторана, на стуле, и рисует портреты прохожих. Но прежде чем опознать, я хотел бы увидеть лицо этого человека.

– Надо бы группу вызвать, – сказал младший старшему. – Это же твой район.

– Если я вызову группу, то вернусь домой только под утро, ты понимаешь или нет? У тебя жена есть?