Чайников и Котелков предложили сделать специальные водоотводные канавки, по которым вода стекала бы за борт.

– Теперь понятно, для чего дед взял сапоги, – говорили снеговики. – Иначе бы мы ноги промочили.

Впрочем, были в этом и свои прелести. Дед Мороз рассказал, как ещё мальчишкой любил пускать с друзьями кораблики в ручьях. Пускание игрушечных корабликов сделалось новым всеобщим развлечением.

Работы на судне и теперь хватало, но всё же у путешественников появилось больше свободного времени. Использовали его по-разному: кто читал, кто рисовал, кто играл в «морской бой». А Морковкин решил заняться рыбалкой. Он уже несколько раз закидывал спиннинг, но ни у него, ни у других рыбаков ничего не ловилось. Только Ведёркину как-то удалось поймать несколько сардинок.

– У нас в Урожайке рыба и то крупнее водится, – фыркнул Фуфик, однако сардинок слопал.

Сложность морской рыбалки заключалась ещё и в том, что на катушке было намотано метров сто лески: пока её вытащишь – с рыбой или без, – с тебя, даже если мажешься «Антизагаром», семь потов сойдёт. И снеговики довольно быстро потеряли к рыбалке интерес.

Но Морковкин был упрямым снеговиком, а кроме того, ему было неловко перед Пиратом: они с ним ещё в деревне обсуждали, как будут в море ловить рыбу. Морковкин пробовал закидывать и с правого борта, и с левого, менял крючки. Тишина. Если не считать хихиканья снеговичек:

– Смотрите, крючок какой! Наверное, на кита…

– Морковкин, а ты поплюй, так, говорят, она лучше ловится!..

– Ай! Да не на нас плюй, а на крючок!..

Морковкин злился, но попыток не прекращал.

– Не может же быть, чтобы в океане не было рыбы!

– А ты попробуй с кормы ловить, – посоветовал Пират. – Я думаю, там шансов больше.

– Почему? – удивился Морковкин.

– Рыбе всегда не хватает кислорода. А когда наш айсберг идёт, он взбаламучивает воду…

«Не знаю, как насчёт кислорода, но в любом случае подальше от снеговичек», – подумал Морковкин и перебрался на корму.

Удачная рыбалка – вещь непредсказуемая, поскольку зависит от ветра, давления, глубины, лески, наживки, времени суток и тысячи других вещей, которые невозможно угадать.

С первого же раза Морковкин вытащил килограммовую сайду и примерно такую же треску. Затем вытянул ещё пару сайдин…

– Видимо, косяк попался, – подмигнул Пират и побежал на камбуз за ведром.

Через полчаса ведро было полное. А у Морковкина отваливались руки.

– Оставь, – сказал Пират. – Океан большой, всю рыбу не выловишь.

Когда рыбаки показали свой улов, все ахнули:

– Ты как поймал?.. Где?

– Есть одно рыбное место, – сиял Морковкин. – Ладно, так и быть, покажу…

Ловилось не каждый день. Но когда начинало клевать, все три спиннинга были нарасхват, а на корме собиралась половина команды. Самым первым оказывался Фуфик, издалека чуявший запах свежей рыбы.

– Хорошо бы акулу поймать! – вздыхал вестовой.

– Поймать-то хорошо, а вот тащить замучишься! Тут килограмм тянешь – потеешь. А там, наверное, тонна.

– К тому же мясо у акул невкусное, – сказал Пират.

– А ты пробовал? – спросил Фуфик.

– Да, один раз! Плотва куда вкуснее.

Северо-Атлантическое течение несло ледовый корабль на восток. Место было оживлённое. Чуть ли не каждый день на горизонте появлялись пассажирские лайнеры и грузовые суда – сухогрузы и контейнеровозы, двигавшиеся из Европы в Америку и обратно. Но путешественники перестали бурно реагировать на них. Большинство уже неплохо разбиралось, что за судно и из какой страны.

– Смотри, наша яхта пошла, – показывал Варежкин.

– Французская, – качал головой Чугунков. – У нас флаг бело-сине-красный, а у них наоборот. Эх ты, дальтоник!

– Никакой я не дальтоник, я вдаль хорошо вижу…

– Дальтоник – это тот, кто путает цвета!

В один из дней совсем близко от айсберга прошло российское военное судно «Адмирал Тылкин». Снеговики обрадовались, высыпали на палубу и замахали. Военные моряки тоже махали и что-то кричали. При этом они так хохотали, что один матрос свалился с верхней палубы…

– Чего это они смеются? – удивился Чайников.

– Нам радуются, – сказал Пряжкин. – Своих узнали!

Но причина была в другом. Гага, которую попросили сфотографировать военный крейсер с близкого расстояния, вернувшись, доложила капитану Морозу:

– Кажется, мы немного подтаяли…

– Что ты имеешь в виду? – удивился дед.

– У нас кое-что смыло, – дипломатично ответила сова.

Оказывается, несколько букв в названии айсберга смыло ручьями. И на левом борту вместо «Великий Устюг» была надпись:

А на правом:

– Я говорил, надо было «Мирным» назвать, – с досадой сказал Пряжкин. – Вот и получили «Утюг»!

– Если бы назвали «Мирный», было бы ещё хуже, – возразила Сорокина. – Тогда бы от нас не только корабли, но и киты шарахались…

– Это ещё почему?

– Потому что мы бы теперь назывались «МИ…НЫ…»!

Снеговики хотели подкрасить название, но Дед Мороз отговорил:

– Бесполезное занятие. С каждым днём будет теплее и теплее, и вы с утра до вечера только и будете заниматься покраской.

Вышли из положения просто: под флагом Дедморозовки повесили ещё один, трёхцветный, и на белой полосе написали «Великий Устюг».

А в остальном плавание протекало спокойно. Когда айсберг почти пересёк Атлантику и оказался неподалёку от Канарских островов, капитан Мороз ещё раз воспользовался волшебным посохом, и киты перетащили ледовый корабль в Канарское течение.

Канарское течение, по которому двигался айсберг, судя по карте, шло вдоль берегов Африки. Но это можно было понять и без карты. Жара усиливалась. Солнце, раскалённое, как самовар, припекало с утра до вечера. На палубе натянули тент, но было всё равно жарко. Дед Мороз следил, чтобы снеговики натирались мазью дважды в день.