– Вестовой должен передавать поручения капитана членам команды. А сейчас, если вопросов нет, отбой!

– Ав-ав-авбой! – повторил довольный Фуфик.

Все уже собрались ложиться, когда послышался тихий голос Беломухиной:

– Дедушка, мы забыли самую главную вещь…

– Какую? – удивился дед. – Компас взяли, консервы тоже…

– Мы не назвали наш айсберг.

– Верно, – согласился капитан Мороз. – Без имени кораблю нельзя. Какие будут предложения?

Предложений была масса:

– «Смелый»!

– «Храбрый»!

– «Гордый»!

– «Антарктик»!

– «Атлантик»!

– «Гроза морей»!

– «Мирный-2», – неожиданно предложил Пряжкин.

И все очень удивились, что военизированный Пряжкин предложил мирное название.

– Вовсе не мирное, – возразил тот. – «Мирный» был одним из кораблей, на которых наши военные моряки Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев открыли Антарктиду. Я вам сейчас расскажу…

Это была любимая тема Пряжкина. Снеговик считал, что Антарктида – исконно русская территория, и мечтал поставить пингвинов под ружьё.

– Знаем, знаем, слышали, – замахали на него. Снеговики стали вспоминать названия известных кораблей. Предлагалось назвать айсберг и «Россия», и «Дедморозовка».

– Для «России» наш айсберг мелковат, а для «Дедморозовки» велик, – сказал Дед Мороз. – Тут бы что-нибудь среднее…

– А давайте назовём его «Великий Устюг», – предложила Берёзкина.

– Мне нравится, – кивнул Дед Мороз. – И величественно, и к нам имеет отношение.

Проголосовали за «Великий Устюг» почти единогласно. Против были только Пряжкин и Мерзлякин, который всегда голосовал против – из вредности.

На следующее утро установили лебёдки. И снеговики, привязанные тросами, до обеда выводили «ВЕЛИКИЙ УСТЮГ» – сначала с одного борта, а затем с другого.

Работы действительно хватало всем. Одни занимались покраской, другие – разметкой будущих помещений. Варежкина послали накачивать надувные лодки. Зампотех Котелков, пришедший проверить работу, удивился:

– Варежкин, уже два часа прошло, а ни одна лодка не надута!

– Я дую, дую, а они не надуваются, – засопел Варежкин. – Наверное, бракованные. Вот, посмотри…

– Сам ты бракованный! Тут же насос есть. – Котелков достал из мешка насос и показал, как он работает.

– Ну, так бы сразу и сказали, – надулся Варежкин.

– Когда накачаешь, как следует закрепи их: одну на корме, другую на носу…

– Чего-чего? На каком носу? – возмутился Варежкин. – Эй, ты куда?

Но Котелкова уже и след простыл – зампотех побежал проверять, как ставят телескопическую мачту.

Кстати, чем отличается нос от кормы, не знал не только Варежкин. Вестовой Фуфик целый час просидел возле мешков с консервами, пока ему не объяснили, что КОРМА – это задняя часть айсберга, а не еда.

– Жутко бестолковый и глупый этот Фуфик, – сказал Морковкин Пирату. – Что ни делает, всё не так.

– Нет, – покачал головой Пират. – Фуфик не глупый. Просто у него энергии больше, чем ума. Сначала он делает, а потом думает.

– Наверное, ты прав, со мной тоже так бывает, – кивнул Морковкин. – Ладно, мне пора, скоро моя очередь выпиливать каюту.

Всего кают на айсберге предполагалось двенадцать. Одна – капитанская, пять кают для снеговичек и шесть для снеговиков. Капитан Дед Мороз начертил план корабля и отметил на нём места для кают. План понравился не всем.

– А почему так далеко от борта? – возмутилась Уголькова. – Я хочу каюту с иллюминатором, с красивым видом!

Остальным тоже хотелось каюты с иллюминаторами. Но Дед Мороз объяснил, что со временем айсберг будет подтаивать. Поэтому и надо делать все помещения подальше от краёв и поглубже.

– Иначе в один прекрасный день вы вместе с каютой и иллюминатором свалитесь в воду.

– И растает весь твой красивый вид, Уголькова, и вся твоя неземная красота, – сказал Мерзлякин.

– Дурак ты, Мерзлякин, – обиделась Уголькова. – И мою каюту я тебе пилить не дам!

Снегови́чки не очень рвались работать бензопилой, и снеговики радовались, если им доверяли делать каюты для девчонок…

По плану Деда Мороза каждая каюта была рассчитана на двоих. Но так как снеговиков было одиннадцать, а снеговичек – девять, то две каюты получались одноместные. Одна из них досталась Мерзлякину, с которым никто не хотел селиться из-за его вредного характера. Вторую по жребию вытянула Синичкина, но к ней тут же напросился жить вестовой Фуфик.

Сова Гага выбрала капитанскую каюту. А Пират, привыкший и в деревне спать на снегу, обосновался наверху, рядом с капитанской рубкой, хотя Морковкин предложил ему поселиться у них с Варежкиным, когда их каюта будет готова.

К концу второго дня снеговики успели сделать только пять из двенадцати кают, но все были жутко довольны результатами. На бортах айсберга красовалась надпись: «Великий Устюг», а на телескопической мачте был поднят флаг «Дедморозовки» – три зелёные ёлочки на белом фоне.

Кто-то предложил сфотографировать айсберг: сначала с воздуха, чтобы было видно название, а потом сделать групповой снимок экипажа. Сделать фотографию с воздуха попросили сову.

– Только не урони, пожалуйста, а то мне Пушок глаза выцарапает, – попросила Рябинина, которой кот доверил фотоаппарат на время экспедиции.

Гага несколько раз облетела льдину и сделала снимки с разных ракурсов. А потом вся команда выстроилась у капитанской рубки: снеговики – в тельняшках, Дед Мороз – в капитанской фуражке, а Фуфик – со спасательным кругом на шее. Пират с чёрной повязкой выглядел и так по-морскому.

– Внимание, птичка вылетает! – сказал капитан Мороз.

И тут у него из бороды вылетел Снегирёк. В результате вместо лица у дедушки получилось какое-то розовое пятно. Пришлось Гаге снимать ещё раз.

В первую очередь были сделаны каюты для снеговичек, а снеговики ночевали пока в кают-компании. Все так вымотались за этот день, что уснули мгновенно. Не спалось только Морковкину. Он всегда просыпался раньше остальных, боясь пропустить что-нибудь интересное, и ложился спать позже всех – по той же причине.

Снеговичок поворочался-поворочался и выбрался на палубу. Айсберг освещался гирляндой светильников, а над ним ярко сияли созвездия, как будто по небу плыли корабли самых немыслимых форм и конструкций. Держась за ограждение, Морковкин глянул вниз…