С ним мы дружили лет с пятнадцати. Вместе прошли «войну и немцев», поэтому Дима считал, что может свалиться мне как снег на голову в любой момент.

– Прям с утра. Такие новости, б*я!

Мы с Лали и ребенком встали рано, и как только я откопал машину, отправились обратно домой. Лера встретила нас так, как будто ничего не случилось, и они втроем тут же отправились в комнату, выделенную для няни и ребенка. А мы с Колесниковым устроились в моем кабинете.

– Я сам в шоке, – подернул плечами и опрокинул в себя спиртное. – А ты здесь какими судьбами в такую рань?

– Да я ж говорю. Лера вчера звонила, спрашивала, не у меня ли ты. Потом про мелкую твою рассказала. Ну я не спал, не жрал – сразу к тебе, как рассвело.

– Хм.

Не думал, что у друга появится такой интерес к моей внезапно найденной дочери.

– Ладно, об этом расскажешь потом. А сейчас давай колись, что за крошка за ней присматривает.

Я не сразу понял, о ком речь, а когда до меня дошло, что-то неприятно царапнуло изнутри.

– Обычная няня, – пожал я плечами.

– Да вроде красивая. И худенькая, как я люблю. А буфера какие. – Колесников сделал характерный жест, обрисовав в воздухе эти самые «буфера». Дерьмо! Мне совсем не нравилось то, что он делал и говорил.

– Это няня моего ребенка, Дим, – тихо, но веско сказал я и посмотрел на Колесникова так, чтобы было ясно, куда лезть не следует.

Он взглянул в ответ удивленно, но быстро поднял руки, имитируя жест, которым обычно показывают, что готовы капитулировать, и сказал:

– Ладно, проехали. Расскажи лучше, откуда у тебя дочь вдруг взялась.

И я откинулся на спинку кресла и расслабился.

Все происходящее было… странным.

Я с трудом прежде представляла себе миллиардеров, самолично, своими собственными руками, пытающихся приготовить что-то съестное. Но Родионов делал именно это. Увидев устроенный им на кухне погром, я с трудом сдержала улыбку. И была только рада взяться за то, что по-настоящему любила и умела делать.

Мысли о поведении Ильи не давали мне покоя и все то время, что мы ехали с ним обратно в его дом. Что-то во всей этой истории не вязалось, но я пока не могла понять, что именно. В голове раз за разом всплывало его предложение о помощи в поисках моего ребенка. Неужели же можно быть таким лицемером? И, отняв ребенка у его матери, говорить со мной с таким участием о моей потере? Впервые у меня мелькнула мысль о том, а знает ли Илья всю правду?

Он ведь не приходил ко мне лично, он и знать меня не хотел. За ребенком явилась именно его жена. Возможно, это была именно ее инициатива. Но, как бы там ни было, а Родионов позволил всему этому случиться. Независимо от того, возжелал ли он сам отобрать мою дочь или все это случилось с подачи Валерии.

Я не должна была испытывать к этому человеку ничего, кроме ненависти. И никакие его кулинарные упражнения на кухне не делали его лучше, чем он был. И об этом мне стоило твердо помнить всегда.

Как я и ожидала, едва мы вошли в дом, как Валерия тут же устремилась за мной со Снежаной в уделенную нам спальню. Я понимала, что у нее есть вопросы. И также прекрасно сознавала, о чем именно пойдет речь.

– Что вы делали в этом доме? – потребовала она ответа, как только плотно прикрыла дверь комнаты, ставшей нам с дочерью практически тюрьмой.

– Жили, – ответила я невозмутимо.

Ну а чего она ожидала? Чтобы я сказала ей – да, мы с Родиновым страстно трахались всю ночь? Я не была настолько дурой, чтобы повторять свои ошибки. Жизнь научила меня усваивать преподанные ею уроки с первой же попытки. И больше я не собиралась поддаваться обаянию Ильи Родионова. Да и он даже не думал его на меня тратить.

– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду! – буквально прошипела Валерия. – Что вы делали с моим мужем?

Она особенно выделила слово «мой». Зря старалась. Мне не нужно было напоминать о том, что к этому мужчине лучше было больше не приближаться. И потому, что в противном случае я рисковала потерять дочь, и потому, что сама того не желала. Но Валерии этого явно было не понять. Она, похоже, считала, что все женщины в округе должны охотиться за ее драгоценным мужем.

– Спали, – ответила я ей, вздернув подбородок. В ее глазах мелькнула уже знакомая мне злоба, но прежде, чем она указала бы мне на дверь, я добавила :

– Раздельно, разумеется.

Она умела скрывать свои эмоции, но я заметила на ее лице мимолетное облегчение. Неужели же она действительно считала меня своей соперницей?

– Тем лучше для тебя, – кивнула мне Валерия. – Ты же понимаешь, чем рискуешь, если посмеешь снова раздвинуть ноги перед Ильей? И вообще посмотреть в его сторону?

– Я не собираюсь делать ни то, ни другое, – сказала я почти с отвращением. – Мне просто нужна моя дочь.

– Вот и помни об этом, – холодно улыбнулась Валерия. – И, кстати…

Ее взгляд пробежался по комнате, словно чего-то выискивая. И, наконец, остановился на лежавшей на столике соске.

– Она сосала ее? – спросила меня Валерия, указывая на пустышку.

– Да, – коротко кивнула я.

– Отлично, тогда я заберу это с собой, – заявила жена Родионова, с отвращением подцепляя длинными ногтями детскую соску.

– Зачем? – не удержалась я от вопроса.

– Затем, дорогуша, – окинула меня презрительным взглядом Валерия, – что Илья хочет точно знать, что это – его дочь. Мало ли с кем еще ты спала!

Если бы не боязнь потерять Снежану, клянусь, я бы влепила этой женщине пощечину! Как она смела так говорить? Хотя все богатеи были такие! Считали, будто каждая готова переспать с миллиардером ради его денег. И Родионов ничем от них не отличался. Этот человек, вероятно, даже не заметил , что лишил меня в ту ночь невинности! А теперь еще и сомневался, от него ли я вообще родила дочь!

Я снова ощутила ненависть. Спасительную, желанную ненависть. И это было куда лучше, чем таять под распутным взглядом голубых глаз.

Прошло пару дней, а я, изредка покидая спальню (в основном для того, чтобы погулять со Снежаной) все чаще ловила себя на том, что мне трудно ничего не делать. За долгие годы бесконечного труда я привыкла постоянно быть в движении. Конечно, ребенок занимал большую часть моего времени, но, как правило, дочь вела себя очень спокойно. Много спала, предоставляя мне достаточно свободного времени, которое я не знала, куда деть.

Спускаясь в очередной раз вниз, чтобы погулять с дочерью по саду, я снова заметила, что дом никак не украшен к Новому году. Конечно, меня это совершенно не касалось, но мне очень хотелось, чтобы у Снежаны был первый настоящий праздник, пусть даже впоследствии она его и не вспомнит, а лишь увидит на фото и видео. И, когда мы шли обратно с прогулки я, пересилив себя, постучалась в комнату Валерии.