– Шлюха! – раздавались в толпе шепотки и даже выкрики. Люди, среди которых она выросла, ополчились на Софи, и очень скоро она начнет понимать, почему это произошло.

Когда полицейский автомобиль тронулся с места, офицер сказал ей:

– Надеюсь, ты не последуешь совету своего дружка и все нам расскажешь.

Софи молчала. Она верила, что Люка все уладит, и знала, что не сделала ничего плохого. Прижавшись головой к окну автомобиля, она подняла скованные руки к спутанным волосам и пощупала сережку в одном ухе, а затем поднесла пальцы к другому уху и обнаружила, что вторая сережка исчезла.

– Моя сережка… – начала было она, но тут же умолкла, решив, что позже скажет об этом Люке. Должно быть, украшение осталось в его спальне или потерялось, когда полицейские выводили Софи на улицу.

– Куда сегодня вечером отправился твой отец? – спросил ее полицейский, но она не ответила, глядя невидящим взглядом в окно.

– Вон отец Люки, – сказал офицер, и Софи задышала чаще, увидев, как полицейские выводят Мальволио из отеля. – Интересно, а где Пауло? – добавил офицер, обращаясь к водителю. – Давай-ка прокатимся.

Миновав отель, они свернули на боковую улочку, по которой Софи прошла всего несколько часов назад. Сейчас эта улица была заполнена пожарными, а над гастрономом плясали языки пламени.

– Ты была здесь сегодня после обеда, ведь так? – спросил офицер Софи. Отпираться не было смысла, и она кивнула. – Утром этот же гастроном посетил твой отец. Уже в третий раз.

И Софи поняла, что пришло время ей заговорить.

– Софи Дуранте!

Софи встала, когда назвали ее имя. Суд начался только через шесть месяцев после арестов.

Задержанную Софи отпустили уже на следующее утро, но ее отцу, Люке и Мальволио предъявили различные обвинения.

Полгода до суда Софи прожила у Беллы и ее матери, потому что, даже сидя в тюрьме, Мальволио продолжал распоряжаться в Бордо-дель-Чело. Пауло переписал на отца Люки свой дом, чтобы оплатить услуги своего адвоката.

Софи позволяли навещать отца лишь на очень короткое время, под присмотром тюремных надзирателей.

Хотя она предпочла бы вместо этого увидеться с Люкой. Каждый раз приходя в тюрьму, Софи надеялась увидеть его хотя бы мельком.

Кроме того, ей было трудно смотреть в глаза отцу.

Когда она пришла на свидание с ним накануне суда, тот сказал:

– На суде ты услышишь обо мне много всего. Кое-что будет правдой, но в основном будет звучать ложь.

Софи и не знала, чему верить.

В их доме были обнаружены женские украшения – и дешевые, и дорогие. Полиция называла их «сувениры на память», потому что все они были сняты с убитых людей.

Софи точно знала, что этих украшений в их доме не было – ведь она сама всегда убиралась. Но понимала она и то, что, хоть ее отец и не убийца, все же его нельзя назвать и полностью невиновным. И ей было очень больно это осознавать.

– Мальволио посылал меня предупреждать людей, но это не значит, что я причинял им вред, – пытался объяснить дочери Пауло.

– Но ведь ты послушно ходил, – возражала Софи. – Ты запугивал их, передавая им угрозы Мальволио. Почему ты не мог ему отказать?

– Софи, прошу тебя…

– Нет! – Она не могла закрывать глаза на факты. – Ты предпочитал повиноваться ему. И, пожалуйста, не надо утверждать, что ты это делал ради меня. Ты почти ничего от него не получал взамен.

– У тебя есть Люка.

Софи недоверчиво рассмеялась.

– Только не говори, что плясал под дудку Мальволио ради этого. Я бы заполучила Люку и без твоей помощи.

Она была в этом уверена.

Почти.

Софи с нетерпением ждала, когда суд завершится, чтобы уехать с Люкой в Лондон, следуя их мечтам.

Она посмотрела на отца. Тот выглядел таким постаревшим, изможденным. Софи понимала, что ей придется пересилить себя и простить его. Она должна поддерживать отца – ведь у него, кроме нее, больше нет родных.

– После суда ты сможешь уехать из Бордо-дель-Чело и начать все с нуля, – сказала Софи.

– Я не брошу твою мать, – возразил Пауло.

– Она мертва уже целых семнадцать лет! Отец, я собираюсь уехать отсюда. Мы с Люкой отправимся в Лондон. Я не хочу оставаться там, где все люди меня осуждают. – Она нервно облизнула губы и добавила: – В суде ты кое-что обо мне узнаешь. То, что тебе не понравится. В тот день, когда нагрянула полиция, Люка и я… мы были вместе.

– Вы с ним уже почти помолвлены. Тебе нечего стыдиться. Приходи в суд и давай там показания с высоко поднятой головой.

«Легко сказать…» – подумала Софи.

Когда отца снова увели в камеру, она, как обычно, спросила, можно ли получить свидание с Люкой. Ведь у него нет никого: мать умерла много лет назад, а отец в тюрьме под следствием.

Но в ответ Софи снова услышала от надзирателей: «Ему запрещены свидания». А еще ей сообщили, что Люка сидит в одиночной камере.

– И Мальволио тоже? – спросила она с вызовом и сама же ответила на свой вопрос: – Ну, разумеется, нет!

Хотя Люка, в отличие от Мальволио, был не опасен и не смог бы оказать давление на суд.

– Мальволио распоряжается даже здесь! – выкрикнула она и вышла вон.

Вернувшись на автобусе в Бордо-дель-Чело, Софи пешком пошла по улице. Проходя мимо гастронома Терезы, она увидела, что все окна и двери магазина заколочены досками. Местные жители шарахались от Софи, а она размышляла о том, что если бы не Белла и ее мать, то ей сейчас вообще негде было бы жить. Если бы не Люка, Софи давно бы уже уехала из Бордо-дель-Чело. При мысли об отце и о том, чем он, оказывается, занимался, ее брала такая злость, что хотелось вскочить в первый же самолет и улететь, предоставив Пауло его судьбе. Но она не могла оставить Люку в беде и только из-за него оставалась здесь.

Софи остановилась возле ювелирной лавки Джованни, увидев владельца, выкладывающего на витрину новый товар. Когда он поднял на нее взгляд, Софи спросила: «Не приносили?» Она, несмотря ни на что, не теряла надежды, что кто-то случайно найдет потерянную ею сережку и покажет ювелиру.

Но Джованни отрицательно покачал головой и скрылся в глубине лавки – никто не желал разговаривать с Софи.

Она всмотрелась в выложенный на витрине новый товар. Среди прочих драгоценностей ее внимание привлекло золотое кольцо с огромным алмазом прямоугольной огранки, и воображение тут же разыгралось. Софи захотелось увидеть это кольцо на своем пальце. Ну, или хотя бы оказаться помолвленной с Люкой. Но она напомнила себе, что этого не случится.

Вдохнув соленый морской воздух, она задумалась о Люке. Он сейчас одинок, заперт в тюрьме. У него никого нет.