И вот все тот же спектакль выдерживает уже сто пятьдесят представлений. На новый юбилей снова приезжает Геббельс и преподносит актерам подарок — два роскошно отделанных, позолоченных дуэльных пистолета времен Французской революции, они идеально подойдут в качестве реквизита для этой постановки.

Карл Раддатц, который ненавидит Геббельса и не желает это скрывать, при виде этого презента усмехается:

— Теперь я мог бы вызвать вас на дуэль, господин министр, или вы находите это опасным?

Но тут главный пропагандист Третьего рейха не лезет за словом в карман:

— С вами дуэль не опасна, просто это было бы не совсем честно с моей стороны. Я хороший стрелок, и вас я наверняка убью!

Геббельс продолжает приударять за актрисами, в особом фаворе у него Лида Баарова, красивая чешка, — звезда фильма "Баркарола". Она живет в Кладове по соседству с Ольгой. Геббельс регулярно наносит ей визиты. Этот роман уже ни для кого не тайна, так что даже фюрер вмешивается. Он настоятельно советует Геббельсу снимать свои комплексы как-нибудь иначе и вообще побольше заботиться о законной семье и многочисленных детях, а то и до отставки недалеко. "Геббельс не подает в отставку, — пишет Ольга Чехова. — Он расстается с Лидой Бааровой. Но не сразу. Пока он еще навещает ее, сохраняя "маскировку": до или после своего рандеву он наносит краткий визит тому или иному известному коллеге прелестной Лиды Бааровой, чтобы внешне все выглядело пристойно. Так, иногда он приезжает и ко мне, к крайнему маминому неудовольствию.

Й. Геббельс

Ничто не властно заставить ее встретить гостя или сделать приветливую мину. Когда министр приезжает, она скрывается. Слава Богу, она хоть понимает, что я не могу заставить стоять под дверью министра, правда, не более того".

Но помимо мамы в ближайшем окружении Ольги есть и другие источники проблем. Однажды Геббельс заезжает к Чеховой, когда она с друзьями сидит в "маленьком домашнем баре на антресолях, куда ведет узкая кованая лестница. На верхней площадке стоит деревянная скульптура в метр высотой, готическая Мадонна. Сама же лестница в полумраке и освещена лишь фонарем с двумя мягко светящими свечами. Это создает настроение, а для тех, кто знает каждую ступеньку, не опасно. Геббельс же, с трудом передвигающийся на коротких ножках, запинается о ступеньку, спотыкается об основание скульптуры, виснет на ней и скатывается по лестнице обратно вниз; еще во время падения он судорожно обхватывает тяжелую деревянную фигуру, безуспешно пытаясь найти в Мадонне опору…".

Вся компания, конечно, перепугана, однако тот самый Раддатц громко хохочет и комментирует:

— Что-то новенькое, господин министр, совсем уж небывалое: ну и как ощущения в объятиях святой девственницы?..

Впору подумать, что мстительность господина министра была слегка преувеличена — ведь несмотря на все эти откровенные выпады, Раддатц благополучно пережил эпоху Третьего рейха.

Сама Ольга старается воздерживаться от явных конфликтов, предпочитая небольшие изящные авантюры. Однажды под Рождество, когда она заканчивала съемки в Париже и уже заказала место в спальном вагоне в Берлин на 23 декабря, ей в отель незадолго до отъезда доставили "огромный пакет с шоколадом, пирожными, орешками, сдобой. Но самое удивительное находится на дне пакета: портрет Гитлера с его собственной поздравительной надписью. Что делать со всем этим?.. Мне приходит в голову фантастическая идея: шоколад, пирожные, орешки и т. д. я обмениваю на контрабанду — дорогие духи и другие подарки…".

В вагоне проводник предупреждает, что таможня сейчас особо свирепствует:

— На границе, мадам, не знают снисхождения. Таможенники и СС захотят посмотреть, что там, вам придется раскрыть пакет…

Актриса воспринимает предупреждение с полнейшим равнодушием, поскольку духи и прочие вещицы прикрыты тем самым портретом с подписью. "Проводник оказался прав. На германской границе я должна открыть пакет. И вновь я улыбаюсь, но уже не мысленно, и стараюсь скрыть внутреннее беспокойство — удастся ли проделка!

Таможенник и эсэсовец таращатся на лик вождя, а затем переводят взгляд на меня — потрясенно, слегка недоверчиво…

— Что это? — спрашивает один из них не очень-то умно.

— Фюрер, — отвечаю я сухо.

Теперь наступает решающий момент: человек наклоняется к портрету и остается в полусогнутом положении, как будто его схватил радикулит. Глаза расширяются, он обнаруживает дарственную надпись, прочитывает ее, благоговейно бормоча: "Госпоже Ольге Чеховой в знак искреннего восхищения и уважения. Адольф Гитлер".

Человек, дернувшись, распрямляется, словно его укусил тарантул, вскидывает правую руку вверх, молодцевато выкрикивает: "Хайль Гитлер!", подает знак своему товарищу и почтительно покидает купе. А контрабандные мыло и духи еще долго доставляли мне и моим дамам особую радость…"

Авантюристкой величала свою племянницу и сама Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. В 1937 году, по пути домой из Парижа после триумфальных гастролей МХАТа, она получила разрешение остановиться в Берлине, чтобы повидать родных и поселилась, естественно, в доме Ольги Чеховой. Та устроила в честь тетушки такой прием, что перепуганная Ольга Леонардовна поспешила вернуться в Москву раньше намеченного срока. И только одной самой близкой и доверенной подруге она осмелилась поведать, что в тот вечер в гости к "авантюристке" собралась вся верхушка Третьего рейха. Для Ольги Чеховой в этом не было ничего особенного, а вот Ольга Леонардовна пережила натуральное потрясение, оказавшись за одним столом с теми, кого всячески проклинали советские газеты — до подписания пакта Молотова — Риббентропа еще оставалось два года. Подруга оказалась надежной, молчала об этом рассказе несколько десятилетий, да и потом поведала о нем только нескольким близким.

А. Шпеер в своих мемуарах "Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945" так описывал кинематографические пристрастия фюрера: "Выбор фильмов Гитлер обсуждал с Геббельсом. Обычно показывали то же самое, что демонстрировалось в берлинских кинотеатрах. Гитлер предпочитал легкий жанр: любовные фильмы и истории из жизни светского общества. Все фильмы с Эмилем Яннингсом и Хайнцем Рюманом, Хенни Портен и Лиль Даговер, Ольгой Чеховой, Зарой Леандер и Енни Юго он приказывал привозить, как только они выходили на экран. И он явно любил фильмы-ревю с обилием голых ножек. Мы часто смотрели зарубежные киноленты, включая и те, что не показывали немецкой публике. Очень редко попадались фильмы о спорте и альпинизме, флоре и фауне, путешествиях. Гитлер не испытывал склонности и к комедиям вроде тех, которые любил в то время я, — с Бастером Китоном или Чарли Чаплином. Многие понравившиеся фильмы показывали два и даже более раз, но никогда не повторяли фильмов с трагическим сюжетом. Особенно часто мы смотрели феерии и фильмы с любимыми актерами Гитлера. Его предпочтения и привычка смотреть один-два фильма каждый вечер сохранялись до начала войны".