Из витрины – он смотрел на паренька в красном… совсем молодой, но это и есть – будущее джихада, будущее этой земли, если у нее еще есть будущее. Красная футболка хорошо была видна, и он искал признаки, признаки того, что рядом, где-то здесь, на этой многолюдной улице – есть враг. Стоящая где-то неизвестно почему машина, бесцельно прогуливающиеся люди – их можно высмотреть в толпе, потому что видно – у них нет цели, они не спешат. Лишние антенны на машине, большой фургон без рекламы на бортах – явный признак присутствия группы захвата. Человек, вошедший в магазин вслед за ним и что-то высматривающий, больше обращающий внимание на людей, чем на продукты, которые здесь выставлены. Но нет – ничего такого не было, все было тихо. Он был на Дар-аль-Харб, земле войны – но парадоксальным образом войны то здесь и не было. Люди были беспечны и ни на что не обращали внимания – это на земле, где истекают кровью целые народы, на дар-аль-Ислам – идет война. Но теперь – он принес войну и сюда чтобы все увидели, что это такое…

Кассирша на кассе – подтвердила его предположения: она тупо взглянула на него, просканировала продукты, и назвала сумму. Ей было плевать… в то время как в Дагестане, в Чечне – он знал, что нельзя просто так купить много продуктов. Те, кто тебе их продадут – позвонят собакам и сообщат, и вот – след потянется в лес, а дальше – жди минометный обстрел и группу зачистки…

С сумкой с продуктами в руке – человек менее подозрительно выглядит, когда он несет в руке что-то обычное, продукты например – он подошел к пареньку в красной футболке.

– Извините, как проехать на ВДНХ… – сказал он, вспоминая уже подзабытые обороты русского, обычного русского языка.

Парень обернулся.

– А… – он вспомнил отзыв, забыл от волнения – лучше всего на метро. Салам алейкум…

– Не надо говорить этих слов пока. Пошли.

* * *

Квартира – находилась на третьем этаже, она была хороша тем, что можно было спрыгнуть вниз и бежать, если квартиру начнут штурмовать. Окна на две стороны, с одной стороны – внизу двор и машины, с другой – пристрой, супермаркет. И хотя русисты – вряд ли дадут им шанс, перекроют все и везде – разумный амир принимает все меры, какие только возможны к сохранению своего джамаата.

Он – амир. Это – его джамаат.

Дверь была стальной, довольно прочной на вид. Опять хорошо.

– Где взяли квартиру? – спросил амир.

– Это квартира Саламбека. Она чистая, куплена легально, никто не придет.

Амир понимающе кивнул, прикидывая про себя, что ключей не должно быть ни у кого, а дверь – всегда должны открывать изнутри, и закрыта она должна быть – не только на ключ, но и на щеколду. Иначе – русисты могут раздобыть ключ или обмануть замок и ворваться, дверь их не сдержит…

Щелкнул замок.

– Заходите…

Довольно приличная обстановка. Обувь, небрежно сброшенная у двери, стойкий запах анаши и пота. Харам…

– Сюда…

Он прошел в комнату – большую, метров под сорок. Почти без мебели, только много ковров, тут же – кальян, сигареты. Несколько человек – не зная, как правильно приветствовать его, они вскочили как солдаты.

Выдержать паузу…

– Салам алейкум.

– Ва алейкум ас салам.

Он прошел к единственной, видимо притащенной к кухне табуретке, брезгливо поднял пепельницу с раздавленными окурками. Тут же рядом – была бутылка – полтарашка с прожженными дырками – ее использовали для курения анаши.

– Кто здесь старший? – сухо спросил он.

– Я… – после небольшой паузы ответил невысокий, но крепкий парнишка с волчьими глазами.

– Как твое имя?

– Али.

Амир потряс пепельницей.

– Если вы идете по пути Аллаха, зачем твои люди курят этот харам? Или вы думаете, что джихад оправдает все, что бы вы не сделали?

Молчание.

– Аллах видит все, и даже то, что свершается под крышей. Как вы смеете осквернять свои тела запретным? И вы муджахеды? Вы хотите, чтобы чаша ваших прегрешений, перевесила то немногое, что вы сделали на пути Аллаха? Вы хотите познать гнев Аллаха?

– Молчание.

– Немедленно уберите весь харам отсюда!

Двое – начали поспешно прибираться. Харама было много – начиная от набитых анашой сигарет и заканчивая журналами легкомысленного содержания.

– Те, кто стоят на пути Аллаха… – начал амир, внимательно смотря за тем, как идет приборка на палубе – боятся осквернить себя чем-либо запретным. Наши братья в Леванте, в Шаме в других местах джихада – не принимают никого, кто бы курил, не говоря уж о том, чтобы пить харам. Они опасаются того, что когда они предстанут перед Аллахом – тот спросит их: ты сражался за меня и за ислам, или чтобы беспрепятственно курить и пить харам? Что они ответят на это? Что вы ответите на это?

У одного из новоявленных муджахедов прозвенел телефон – специальный, с исламской программной прошивкой, такие в Москве в последнее время продавались все лучше им лучше – и из динамиков полился чистый как слеза ребенка азан – призыв азанчи совершить намаз.

Амир порылся в своей походной сумке, достал молитвенный коврик, расстелил его на свободном месте. Остальные – последовали его примеру.

Аллаху Акбар.

* * *

После того, как они совершили ваххабитский намаз в два раката – они немного поели. После чего – амир призвал всех собраться возле него, и все собрались полукругом.

– Я не знаю вас, а вы не знаете меня иначе как по Интернету – сказал амир – а этого недостаточно для того, чтобы верить друг другу. Поэтому, пусть каждый из вас сейчас назовет себя и расскажет, почему он принял ислам и решил встать на джихад. А потом – я расскажу вам о себе. И пусть Аллах – будет свидетелем нашим словам…

– Меня зовут Нурулла – сказал после секундного колебания один парнишка.

– Нурулла… кто же тебя так назвал?

– Братья дали мне это имя…

Амир покачал головой.

– Воистину, козни шайтанов сильны, а джахилия везде пустила свои отвратительные корни. Имя Нурулла в исламе макрух[12].

– Я не знал…

– Да, многие пребывают в невежестве, иншалла ненадолго. Свет рано или поздно озарит всех. Ты веришь в Аллаха, в День, совершаешь одобряемое и избегаешь запретного?

– Да, эфенди…

– В таком случае это им – не помешает тебе встать в одном ряду с праведниками. Пусть у них и более благозвучные имена – но делами вы будете равны. Тем же, кто сидит с сидящими и вовсе – не пристало говорить про муджахедов и про то, какие у них имена, пусть сначала задумаются о своих трусости и лицемерии. Но если, иншалла, наш удар по неверным достигнет цели – в умме ты будешь называться по-другому, более благозвучным именем. А как тебя назвал отец?