Он покачал головой:

— Если бы я сказал ей правду, она посчитала бы, что в долгу у меня, и ей стало бы еще труднее.

Белла поняла: он прав.

Сверху послышался слабый плеск. Наверное, готовят ванну для малышки перед сном.

Белле тоже пора домой, в кровать. И давно пора прекратить думать о Лючино. Но сначала надо поговорить о деле:

— Я сегодня приняла заказы от двух дам, которые были на том, первом, приеме. Одна из них купила платье из коллекции.

Она еле сдержала торжествующую улыбку.

— Кроме того, мы продали пять платьев постоянным клиенткам, и еще несколько женщин с прогулки по Ярре договорись со мной, что зайдут завтра посмотреть коллекцию.

— Приятно слышать!

Люк сделал шаг по направлению к ней.

Он что, собирается ее поцеловать? И хотя в глубине души Белла ждала этого, она все же нашла в себе силы отступить.

На подгибающихся ногах она вышла из кухни и направилась к входной двери. Главное, чтобы Люк не догадался, как он действует на нее, особенно когда ей грозит поцелуй!

— Я пойду. Уже поздно, а мне еще ехать до дома.

— Да нет, еще рано. — Он оглядел ее с ног до головы.

На лестнице послышались шаги, кто-то спускался. Белла с облегчением повернулась на звук. Это была Грейс в ночной рубашке, с порозовевшими после ванны щечками. Девочка была такой очаровательной и трогательной, что сердце Беллы опять болезненно сжалось.

Грейс неуверенно остановилась, а потом подошла к отцу и обняла его за ногу, но тут же отпустила.

Он улыбнулся:

— Пора в постель? Почитать тебе сказку перед сном?

— Если можно, — обрадовался ребенок.

Стало понятно, что это бережно поддерживаемый в их доме ритуал.

Белла сказала, как ей показалось, веселым тоном:

— Чтение сказок — хорошее дело. — Ей-то самой никто их не читал, да и других радостей тоже было маловато. Белла вздохнула: — Я сейчас ухожу, Грейс, так что папа скоро к тебе поднимется и почитает.

Девчушка подняла глаза на Беллу:

— Вы можете остаться и тоже послушать сказку. — Она перевела взгляд на отца. — Ведь тебе нравится Белла, правда? Пусть она станет моей новой мамочкой, раз другая мама меня не хочет?

Воцарилась звенящая тишина. Белла вспомнила, как пять лет назад Лорин говорила, что сначала Люк сражался за опеку, а потом бросил ребенка на няню.

А что он сказал дочери? Что мама ее не захотела? То есть мать даже не участвует в жизни своего ребенка? Белле стоило бы подумать об этом раньше. На той короткой встрече Белле не понравилась Натали, но это еще ничего не значит. А если Натали сейчас тоскует по дочери? Тем более что дочь явно скучает без матери!

Белла с упреком посмотрела на Люка. Как можно так обращаться с маленькой девочкой. Или все-таки мать бросила Грейс?

Но об этом она спросит позже, чтобы лишний раз не травмировать ребенка.

Люк ее взгляда не заметил. Он смотрел только на дочь. Потом поднял ее на руки и поцеловал в макушку.

— Я хочу жить с тобой. Всегда-всегда.

Грейс кивнула:

— Да, папа.

— И мы прекрасно обойдемся без мамы. Ты на следующий год пойдешь в школу и будешь очень занята.

Грейс опять кивнула, потом высвободилась из рук отца и подошла к Белле:

— Вам не нужно быть моей мамочкой. Может быть, хотите меренгу? Я взяла одну перед ванной.

Белла прерывисто вздохнула. Возможно, малышка чувствовала неловкость за неосторожно высказанную просьбу. Белле было ее очень жалко.

— Я иногда ем меренги, но сегодня не брала. Вот моей сестре, Крисси, они понравились бы. Она ждет ребенка, и ей часто хочется чего-нибудь кисленького.

Грейс задумалась, потом повернулась к отцу и быстро заговорила по-итальянски.

Люк нежно глядел на дочь, и Белла признала, что он не похож на равнодушного монстра. Ох, не знаешь, что и думать!

— Хорошо, Грейс, но, пожалуйста, в следующий раз говори по-английски, если мы не одни.

— Папа даст вам меренги. Если сами не хотите, может быть, они понравятся вашей сестре.

— Хорошо, сейчас принесу. Я быстро, — произнес Люк.

Кажется, ему не хотелось уходить.

Белла подумала, что ей тоже можно было бы уйти:

— Спасибо. Как хорошо, что ты даешь мне гостинец.

Грейс кивнула и вдруг выпалила:

— Мне няня в Милане говорила, что моя мамочка очень красивая и носит очень красивые платья. Вы тоже красивая и красиво одеты.

— Моя дорогая… Мне жаль. — Белле хотелось обнять девочку с грустными глазами, которой так хочется, чтобы у нее была мама!

Но это дочь Лючино. И она не имеет права привязывать ее к себе.

У Грейс задрожали губы:

— Мамочка оставила меня, когда я была совсем маленькая. Потом я жила с папой, но он тоже уехал. Я осталась с няней, а когда он приезжал в гости, то сразу делался грустным. И ему было плохо со мной. Теперь он не отпускает меня, потому что я убегала. Когда-нибудь он снова уйдет.

Белла похолодела от ужаса:

— Нет-нет… не уйдет, Грейс. Сколько… сколько тебе было, когда ты убегала?

Грейс дернула плечиком:

— Наверное, пять лет, но теперь я уже большая девочка, мне шесть.

Белла невольно улыбнулась, но желание улыбаться быстро прошло. Если Грейс было пять, значит, отец забрал ее совсем недавно. Не этим ли объясняется его неуверенность?

— Не пора ли тебе в постель?

Дрожащей рукой Белла заложила за детское ушко шелковистую прядь. И в тот же миг поняла, что не должна касаться Грейс. Но было уже поздно. Боже милостивый, как больно!

— Вы обе такие серьезные. О чем говорили?

Люк стоял в небрежной позе и, прищурившись, смотрел на них. В руках у него была пластиковая коробка.

Грейс бросила на Беллу умоляющий взгляд, и Белла, испугавшись, что девочка заплачет, заторопилась:

— Мы говорили… о меренгах.

Люк положил руку на плечо дочери:

— Надо сказать, меренги очень вкусные. А теперь беги наверх и прыгай в постель. Я приду через минуту и почитаю тебе сказку.

Грейс пробежала уже пол-лестницы, но вдруг остановилась и указала пальцем на коробку в руке Люка:

— Ты их много туда положил?

Дождавшись, когда отец утвердительно кивнул, она развернулась и убежала.

Белла повернулась к Люку. Несмотря на гнев, она старалась выбирать слова:

— Я этого никак не ждала, Лючино, но твоя дочь кое-что доверила мне, когда ты уходил на кухню.