– Думаю, на сегодня хватит, – рассеянно пробормотал я, обращаясь к бродяге. – Моему напарнику нездоровится, и…

– Я в порядке, Рид, – тут же возразил низкий голос Миллера. – Кажется, все прошло.

Я обернулся, и с неподдельным изумлением обнаружил, что Фрэнк как ни в чем не бывало снова стоит на ногах. Багряные ручейки с его лица исчезли: теперь о них напоминали только неровные красные разводы, оставшиеся на щеках, и измазанная кровью одежда.

– Что за… – я потер обеими руками гудящий лоб, стараясь собраться с мыслями. – Какого черта вообще здесь происходит?

Пока я, все еще опешивший после внезапного исцеления Фрэнка от не менее неожиданного недуга, молча глядел в перепачканное кровью лицо детектива, едва не расставшегося с жизнью всего несколько минут назад, Альварес, бормоча себе что-то под нос на испанском, внимательно обходил мрачную спальню по кругу. Неприятное происшествие явно осталось им незамеченным: он сосредоточенно изучал весьма скромное убранство комнаты, всеми силами пытаясь отработать щедрое денежное вознаграждение.

– Ты точно в порядке? – негромко произнес я, не зная, что еще могу выдавить из себя. – Может, лучше все же вернуться в мотель?

– Я в порядке, – неестественно грубо процедил Миллер. – И мотель никуда от нас не денется. Давай продолжим работу.

Я развел руками, бессильно кивнул и подошел к молодому детективу, на воротничке рубашки которого все еще блестела свежая кровь.

Он вытащил из кармана плаща полупустую пачку сигарет, закурил, чиркнув зажигалкой, сделал глубокую затяжку, после чего неожиданно резво запрыгнул на старый круглый ковер, встав прямо в его центре и жестом одной руки приказав мне оставаться на своем месте.

Я послушно застыл, наблюдая за нахмурившимся Миллером. Очевидно, в его голове созрела некая идея, которую он собирался проверить, однако я все еще не понимал, какая именно.

– Альварес заявил, – с задумчивым видом проговорил Фрэнк, зажав зубами тлеющую сигарету. – Что этого ковра здесь раньше не было. Зачем, по-твоему, Стэнли Вайд стал бы тащить сюда этот кусок дерьма, пропахший плесенью?

Я растерянно передернул плечами:

– Понятия не имею, Миллер.

– У ковра обрезаны края, ты не заметил? – он кивнул куда-то вниз. – Кто-то уменьшил его после того, как принес сюда. Я заметил обрывки шерстяных ниток на полу.

Я поглядел туда, куда он указывал, и с удивлением понял, что Фрэнк прав. Лишь после его слов я обратил внимание на чрезмерно пушистые, свежие края круглого паласа. Как будто кто-то срезал лишний радиус ткани совсем недавно.

– Что ты хочешь этим сказать?

Я уставился в глаза напарника, стараясь не обращать внимания на бесконечное бормотание Альвареса, снующего где-то позади. Я уже было собирался шагнуть к Миллеру и встать рядом с ним, но он вновь не позволил мне ступить на поверхность ковра, предупреждающе вскинув ладонь и окатив меня грозным блеском своих расширенных зрачков.

– Смотри, – коротко ответил он на мой вопросительный взгляд, после чего напряженно замер, словно в ожидании какого-нибудь малоприятного события.

И в то же мгновение из его глаз вновь выкатились крупные капли крови. Победно вскрикнув, Миллер резво спрыгнул с ковра обратно на деревянные доски, вытер щеки испачканным платком, усеянным темными бордовыми кляксами, и победоносно заявил:

– Этот ковер Стэнли Вайд использовал для обозначения некоторой окружности – зоны действия чего-то. И кровать неслучайно находилась именно внутри нее.

Не дожидаясь моего ответа, он пнул кровать в сторону подошвой ботинка, после чего резво присел и схватил пыльное полотнище за край, потянув на себя.

Ковер, нагло лишенный своего привычного места, жалобно съежился в бесформенный комок, обнажив дряхлый половой настил. Я тут же обнаружил, что на одной из досок виднеются едва заметные, но определенно свежие царапины.

– Ты брал с собой жетон полицейского? – спросил Миллер, склоняясь над исцарапанной половицей. – Ты ведь вечно таскаешь с собой это дерьмо.

Я кивнул, быстро вытащил из кармана пальто увесистый значок, и протянул его напарнику. Он ловко поддел краем жетона трухлявую доску, истошно скрипнувшую на всю спальню, и она тут же послушно выскользнула со своего места.

Взбудораженный громким шумом, Альварес ринулся к нам, позабыв обо всех своих делах. Высунувшись из-за моего плеча и окатив нас всех амбре из дешевого алкоголя, он запричитал что-то на испанском, указывая на темную узкую нишу, которая еще недавно пряталась под половицей.

– Что это такое, Миллер? – я с некоторой тревогой изучал зрачками странную деревянную фигурку, заботливо уложенную на свежий пучок соломы.

Однако Фрэнк не спешил хватать загадочную вещь руками. Вместо этого он аккуратно просунул под нее жетон, а затем, используя рычаг, заставил деревяшку вывалиться наружу, прямо к нашим ногам.

Я хотел было взять ее, чтобы получше рассмотреть, но Миллер резко одернул меня:

– Не стоит этого делать, Рид. Думаю, именно из-за этой штуки из меня сочится кровь, как вино из разбитого кувшина.

Пока мы оба с некоторой опаской продолжали таращиться на деревянную фигурку, похожую на худого человека со звериной пастью, не решаясь к ней притронуться, Фрэнк безостановочно утирал вновь и вновь выступающие кровавые капли, а Альварес, оставшийся стоять над нашими головами, все навязчивее ругался на родном языке, всерьез начиная меня этим раздражать.

– Я не понимаю ни слова, – проворчал я. – Я не знаю испанского, мистер Альварес.

Он умолк на мгновение, после чего заголосил еще громче прежнего, но уже на английском:

– Я-то узнал, узнал эту штуку! Помните, хорошие люди, я вам говорил про странную посылку, которую видел у того несчастного парня? Вот она, вот! Эта штука была завернута в бумагу!

– Ты уверен?

Миллер окинул лицо мексиканца пронизывающим взглядом, но тот лишь суетливо закивал в ответ, на всякий случай сохраняя безопасную дистанцию и не высовываясь из-за наших спин.

– Что ж, – произнес Фрэнк, поднимаясь на ноги и делая несколько шагов назад. – Ты честно заслужил свои пять сотен долларов.

Стоило молодому детективу отойти подальше от жутковатой статуэтки, и кровотечение из его глаз тут же прекратилось. Багровые капли остались лишь кое-где на щербатых досках пола, поскольку мокрый до краев платок больше не мог их впитывать в себя.

Альварес, наконец заметив перемазанного кровью Миллера, машинально попятился, перекрестившись на ходу и испуганно тараща черные глаза.

Я со вздохом поднялся на ноги, вернул в карман слегка изогнутый полицейский жетон и повернулся к напарнику:

– Я думаю, я смогу взять эту штуковину с собой, Миллер, и отнести ее в багажник. Судя по всему, по какой-то неизвестной нам причине, так разрушительно воздействует она исключительно на тебя.