На этой фотографии Лео больше походил на мертвеца, чем на живого человека. Адвокат Лео долго выбирал, перед судебным разбирательством, именно эту, вторую фотографию, из десяти ей подобных, и, наконец, выбрал самую впечатляющую — такую, чтобы все в зале сразу могли поверить в то, что Лео никоим образом не может предстать перед судом.

Установив фотографии, адвокат неторопливо вернулся на свое место к круглому столику. По левую руку от него сидела помощница, которая услужливо открыла большую папку и вытащила несколько листов бумаги.

Адвокат взял их в руки и стал разворачивать. Бумаги представляли собой длинные ленты с перфорацией по краям. На каждой из этих лент шли ряды извилистых черных линий. — Господа, я хочу представить на ваш суд вот эти энцифаллограммы. Будьте внимательны, первая, — адвокат показал лист бумаги судье, потом присутствующим, потом толстому прокурору, — так вот, эта энцифаллограммы снята с меня и она показывает работу моего мозга — нормальную работу мозга, нормального мозга.

Прокурор тут же подхватился со своего места. — Ваша честь, я протестую! — В чем дело? — поинтересовался судья. — Ваша честь, я прошу снять определение «нормальная работа нормального мозга». — Хорошо, ваше замечание учитывается. Это определение мы снимаем, и не будем учитывать при дальнейшем судебном разбирательстве.

Адвокат недовольно посмотрел на прокурора. — А вот вторая энцифаллограмма, — он развернул второй лист бумаги, на котором черные линии, идущие параллельно одна другой, были почти ровными и однообразными. — Вот это — график работы мозга мистера Джонсона. Вы видите, что активность мозга почти минимальная, едва-едва только заметны колебания вот этих черных линий.

Адвокат показал лист судье, потом прокурору, потом присутствующим в зале. Барменша перегнулась через стойку: так ей хотелось видеть энцифаллограмму Лео Джонсона.

Судья бросил на девушку недовольный взгляд, и та тут же принялась перебирать стаканы, расставляя их на большом сверкающем подносе. — Мне кажется, все присутствующие заметили разницу между этими двумя энцифаллограммами, — адвокат сложил бумаги и передал судье. — В ранее представленном медицинском заключении на Лео Джонсона сказано, — продолжал адвокат, — что мистер Джонсон перенес очень обширную травму мозга и на сегодняшний день он не обладает даже минимальной способностью, чтобы пройти даже судебно-медицинскую экспертизу, — адвокат виновато и обреченно развел руками, дескать, вот какие нехорошие дела, а вы тут собираетесь устроить судилище над инвалидом.

Судья Клинтон рассматривал представленные доказательства. Он водил пальцем по черным линиям энцифаллограмм, как будто его палец мог прочесть показания приборов. — И поэтому, господа, я имею честь сообщить вам, — адвокат вышел из-за стола, прошелся по залу, приблизился к фотоснимку, на котором был изображен Лео Джонсон на больничной кровати весь в трубках приборов, и рукой указал на фотографию, — господа, я думаю, что судилище вот над этим человеком будет полной профанацией над всем процессом судопроизводства. Посмотрите, посмотрите внимательно на эту фотографию, она, по-моему, более красноречива, чем все мои доказательства, чем все те факты, которые я могу вам представить. Посмотрите внимательно.

Шейла оторвала взгляд от ключа, который вертела в руках, и посмотрела на фотографию своего мужа: она едва скрыла испуг на своем лице. — Этот молодой человек, — адвокат развел руки в стороны, — даже не осознает происходящего, он даже не будет понимать, что происходит, зачем происходит, чего от него хотят. На сегодняшний день он даже не слышит и не видит. Неужели мы можем судить такого человека? У меня все, ваша честь, — адвокат поклонился судье и не спеша, с видом победителя, пошел на свое место.

Судья Клинтон прикоснулся указательным пальцем к седому виску: — Теперь я хочу предоставить слово обвинению. Прокурор, пожалуйста.

Толстый и рыхлый прокурор поднялся из-за своего столика и вновь чуть не опрокинул его. — Извините, извините, господа. Я сейчас. Я прекрасно знаю и понимаю, что Лео Джонсон на сегодняшний день не в лучшей форме, скажем так, — прокурор сунул руки в карманы и посмотрел на миловидную Шейлу, которая нервно перебирала пальцами, — и это может показаться нелепым — заставить этого человека предстать перед судом.

Прокурор, так же как и раньше адвокат, принялся расхаживать по залу и говорить, как будто он рассуждает наедине сам с собой.

Каждое его слово было рассчитано, каждый его жест был обдуман и выверен. Он делал все, чтобы произвести совершенно противоположное впечатление речи адвоката. — Я думаю, вы все, господа, прекрасно понимаете, что задача суда не только в наказании преступника, но суд еще должен показать общине, что свершается правосудие и воздается по заслугам возмездие всякому, кто посягнул на законы нашего общества, на наши устои, на наши порядки.

Адвокат посмотрел на судью Клинтона, тот кивнул головой, как бы соглашаясь со словами прокурора. Присутствующие насторожились. — Господа, ведь обвиняемый Лео Джонсон обвиняется во многих преступлениях, в том числе и в убийстве Лоры Палмер, и оттягивание суда над преступником будет травмировать весь город, всю нашу общину. Поэтому я полагаю… — веско продолжал прокурор. — Достаточно, достаточно, я понял вашу мысль, — судья Клинтон поднял вверх правую руку, прокурор осекся. — Преступник заслуживает суда настолько, насколько наша община ожидает решения. — Достаточно, достаточно, прокурор, я же вам сказал… — судья начал нервничать, — сядьте, пожалуйста, мистер Людвиг.

Прокурор недовольно развернулся и удобно устроился в своем кресле. — А сейчас, господа, все могут немного отдохнуть, потому что мне надо кое-что обдумать. Мистер Купер, шериф Трумен, будьте так любезны, составьте мне компанию.

Судья поднялся со своего места, поправил лежащий на столе молоток и направился к стойке бара.

Услужливая официантка быстро подошла к стойке, за которой уже сидели специальный агент ФБР Дэйл Купер, шериф Твин Пикса Гарри Трумен и окружной судья мистер Клинтон. — Нам, пожалуйста, три пунша «Черный Юкон», — махнул рукой официантке судья Клинтон.

Та услужливо принялась исполнять заказ судьи. — Еще довольно рано для спиртного, — возразил Дэйл Купер. — Ничего, ничего, специальный агент, день скоро кончится, так что все будет хорошо. А вы, шериф, надеюсь, не откажитесь?

Шериф пожал плечами. — Так сколько вам, два или три? — Пока три, — ответил судья, — а дальше посмотрим. Знаете, господа, — начал судья, — прокурор всерьез уперся и решил бросить мне вызов. Он обязательно станет настаивать на обвинении Лео Джонсона в убийстве. Купер, как вы считаете? — Знаете, судья, я так, в общем-то, не считаю, — Купер расправлял салфетки на стойке бара. — А вы, Трумен, как думаете? — Я не совсем понял ваш вопрос. — Я спрашиваю о том, чего хотят в городке, судить или линчевать? — Знаете, ваша честь, я думаю, в нашем городке — все хотят только правосудия, все хотят, чтобы оно свершилось, и преступник был наказан. Но настоящий преступник. — Конечно, конечно. Значит, цирк устраивать не надо, правда? — Да, ваша честь, по-моему, все-таки, должно свершиться правосудие. — А как там Лео Джонсон? — судья посмотрел на Дэйла Купера.