– Я живая сопля, меня никто не любит, – вздыхала медуза, у которой было плохое настроение.

Пшшшш! Аллигатор нажал на курок. Синий сверкающий заряд вылетел из дула и полетел в сторону засады зомби, на ходу меняя траекторию. Бабах! Кусок скалы отлетел, зомби завизжали. На фоне кислотно-бирюзового неба пролетела оторванная черная рука, разбрызгивая темную кровь.

– Русские не сдаются, – сказал Кроки, перезаряжая оружие.

За скалой зашевелились, оттуда высунулся пистолет, несколько пуль пролетели мимо морды аллигатора. Кроки прижался к сухой земле, из которой кое-где торчали пучки травы. Гора выглядела очень по-крымски. Из-за скалы снова появился пистолет, опять завизжали пули.

– Получи, фашист, гранату! – крикнул Кроки, стреляя в сторону скалы.

Во все стороны брызнули камни, зомби завизжали.

– Так им! – сказала медуза. – Мочи их, Кроки!

Она аккуратно соскользнула на землю.

– Я на разведку, – сообщила она. – Скоро вернусь. А ты их отвлекай.

– Сиди, – строго велел Кроки, – они тебя заметят.

– Не заметят, кому я нужна, желе несчастное, – сказала медуза, растекаясь по земле тонким прозрачным слоем и отползая в сторону.

– Принцессе привет передай, если найдешь, – попросил Кроки, и голос его дрогнул.

– Не раскисай… Гена, – хмыкнула медуза, ныряя в дырочку в земле, – твоя верная Чебурашка с тобой.

Она выпустила два усика и свернула их в кругляшки, похожие на уши. Засмотревшись, Кроки чуть было не упустил момент, когда зомби решили атаковать. Он вскинул BFG, снаряд полетел в беспорядочно поднявшихся в атаку зомби. Кроки потряс головой, у него темнело в глазах.

Бабах!

Он еще увидел, как снаряд врезался в зомби, и они полетели в разные стороны, размахивая длинными руками и ногами. Сильно запахло розмарином. Становилось все темнее. Крокодил посмотрел на небо – из бирюзового оно стало синим, потом почернело, появился звон в ушах. Звук нарастал, тревожа и мешая слышать, появилась головная боль, потом раздался щелчок, и Кроки ослеп, оглох и растянулся на земле, выпустив из лап оружие.

Миша потряс головой. В комнате было темно. Дверь распахнулась, и в комнату вбежала Ася.

– На самом интересном месте! – сказала она, чуть не плача.

– Что такое? – спросил Миша. – Электричество вырубилось?

– Ага! – кивнула Ася. – Пробки, наверное.

– И хорошо, давно пора спать, – произнесла Елена Варфоломеевна, – я уже час уговариваю вас лечь, а меня все равно никто не слушает.

В руках она держала книгу про любовь, зажав страницы пальцами. Ее режим тоже потихоньку сдвигался вслед за режимом детей, которых она безуспешно пыталась укладывать вовремя. И электричество выключилось именно на той странице, где сантехник Иванов делал непристойное предложение прекрасной бухгалтерше. Отвергла ли мадам притязания рыцаря смесителя и вантуза? Или, рыдая от счастья и зажав нос, упала в его объятия?

– Пробки, – сказал Миша, вскакивая. – Срочно! Меня ж сейчас убьют.

Гурьбой из трех человек они вывалились в коридор, подсвечивая себе мобильными телефонами.

– На лестничной площадке, – проговорил Миша, – я знаю.

Они распахнули дверь и нос к носу столкнулись с папой.

– Ха-ха-ха, – угрожающе произнес папа. – А ну спать, соколики. Кина сегодня больше не будет. Укладывайте их, Елена Варфоломеевна, пока они тепленькие.

– Папа, – сказал Миша, – ты не понимаешь!

– Да! – воскликнула Ася. – Папа!

Елена Варфоломеевна благоразумно промолчала.

– Нет, только не это, – взревел Миша. – Папа, включи электричество.

– Ни! За! Что! – торжествующе произнес папа.

Ася залилась слезами.

– Ладно, – сказал Миша. – За мной!

– Вот так-то лучше, – расплылся в улыбке папа, радостно потерев сизый нос, – все в кроватки, и спать. С Дашеньки пример берите.

Миша шел по карнизу дома, сжимая в зубах провод.

– Осторожно, – громким шепотом сказала Ася, свесившись с балкона. – Не убейся!

Елена Варфоломеевна читала под одеялом книгу в своей комнате и была свято уверена, что дети наконец-то улеглись.

– Постараюсь, – буркнул Миша. – Не убиться.

Челюсти у него уже устали сжимать вонючую пластиковую изоляцию, когда он достиг окна на лестничной площадке. Пять минут, и провод был подсоединен чуть выше патрона висящей под потолком лампочки. В комнате Миши зажужжал компьютер, в комнате Аси засветился экран телевизора.

Миша снова вылез на карниз и пустился в обратный путь. Без провода в зубах это было намного легче.

– Ты что? – бушевала медуза, с размаху хлестая крокодила по щекам. – Ты же все испортил, идиот.

– Ммммм, – сказал Кроки. – Где я?

Он поднял голову. Вокруг была непроглядная темень.

– В темнице, – сообщила медуза, – нас схватили. И теперь продадут тварям с Бетельгейзе. Из меня, наверное, иллюминатор сделают стеклопластиковый. Разве ты не знаешь, что лучшие иллюминаторы – это мои высушенные несчастные братья и сестры.

Она зарыдала, свернувшись в комочек.

– А принцесса где? – спросил Кроки, поднимаясь.

– В камере справа. Я также нашла свою бабушку. Она в камере слева.

Крокодил поднялся.

– Справа, говоришь? – спросил он.

Его хвост со страшной силой ударил в стену. В стороны полетели камни, посыпался песок, сверху падал гравий.

– Кретин! – завизжала медуза, уворачиваясь от летящих в нее камней. – А обо мне ты подумал?

И она нырнула крокодилу под брюхо.

– Только не раздави, – прошипела она оттуда.

Кроки ударил второй раз. Стена зашаталась, из нее сыпались камни, сыпался песок, но стена все еще стояла. И только когда Кроки стукнул в третий раз, преграда обрушилась, как будто на нее налетел ураган.

– Гена хороший, – сказала медуза из-под его брюха, – теперь еще надо стену слева развалить.

Кроки перепрыгнул груду камней.

– Ты где, дорогая? – спросил он.

Прохладные руки обвили его шею, горячие губы поцеловали в поцарапанную морду.

– Привет, – произнесла принцесса.

– Здравствуй, – сказал Кроки, чувствуя, что сейчас потеряет сознание от счастья. – Ты как?

– Уже хорошо, – улыбнулась принцесса, не переставая целовать аллигатора в нос, голову и зубастую морду.

Что-то обожгло его правую ногу.

– Бабушку освободи, – напомнила медуза.

Для того чтобы обрушить стену в камеру слева, ему понадобилось два удара. Со счастливым писком две медузы слились в объятиях.