Почему не работает лифт?.. Она остановилась, начала тревожно прислушиваться. В подъезде было тихо. Подозрительно тихо…

«А и черт с ним! Пусть будет что будет! Надоело жить в постоянной тревоге!» — с отчаянием подумала Кузнецова и решительно пошла вверх. — «Главное, чтобы с внуками ничего не произошло!»

До квартиры оставалось каких-нибудь пара лестничных маршей.

Вот и ее железная дверь. На площадке — никого. Из-за соседских дверей не доносится ни звука. В ее квартире тоже тихо… Что-то это подозрительно!.. Мандарин должен быть уже дома, сидеть с детьми. Дочка Танечка на работе… Нервничая, Вера Кузнецова начала нажимать на звонок. Никто не открывал. По-прежнему из-за двери не доносилось ни звука. Теперь уже не сомневаясь — что-то произошло, Кузнецова трясущимися руками полезла в сумку — искать свои ключи, лежавшие где-то на самом дне… Не сразу всунула ключ в замочную скважину. Наконец дверь подалась вперед…

С ужасом Вера Павловна вступила в собственную квартиру. В этот миг она прокляла все: и тот день, когда ее дочка Танечка познакомилась с Сергеем Мандарином, и то, что она не смогла отговорить ее от этого брака… Из ванной комнаты доносился негромкий звук льющейся воды!..

На миг в голове у Кузнецовой мелькнула надежда: «Слава богу! В ванной, не слышит!» Она подскочила к двери ванной, рванула ее на себя, чего прежде никогда бы делать не стала… Дверь резко распахнулась. В ванной никого не было, горел свет, струя воды била в раковину и исчезала в горловине. От ужаса у Кузнецовой подкосились ноги. Уронив сумку, перескакивая через покатившийся кочан капусты и картофелины, она ринулась в комнаты… «Дети!.. Где дети?!»

Ворвавшись в комнату, она в изнеможении, едва живая осела на пол: внуки мирно спали в своих кроватках… Слава богу!.. «Но где Мандарин?! И почему они спят в это время?!»

Она поднялась и прошлась по комнатам… Сергея нигде не было, квартира была пуста. «Этого не может быть! Он бы никогда не оставил детей одних!..»

И вдруг страшная догадка мелькнула в голове Кузнецовой: зачем в ванной оставлена вода?! Намек?!.. Это «Святая вода»?!.. Мол, сами не пейте! В ужасе Вера Павловна представила, как завтра, нет, почему завтра? Уже сегодня по всем телеканалам начнут показывать их городок, произносить попутно «Нойлютерштадт» и эти страшные слова «Святая вода»…

Какая-то дикая фраза всплыла в голове Веры Павловны: «Я его приютила, я себя и убью!» Она подошла к телефону, позвонила в милицию и без всяких объяснений попросила приехать к ней домой, назвала адрес. Затем сказала: «Срочно оповестите — вода отравлена!» Потом пошла в ванную и набрав под краном горсть воды, выпила ее и принялась ждать… Она знала — смерть вскоре наступит.

«Я его приютила, я себя и убью!»

Затем она выпила еще воды… К тому моменту, когда в Дверь отчаянно забарабанила милиция, а город был охвачен паникой, Вера Павловна была жива, но практически невменяема.

«Не виновата! Испугалась! Хотела предупредить!.. Где он?» — выкрикивала она сквозь рыдания. Ее увезла «скорая помощь».

Меж тем Мандарин, так странно исчезнувший из квартиры, домой так и не пришел… Вода, конечно же, отравлена не была. Железнодорожный поселок не стал Нойлютерштадтом. Во всяком случае, пока…

Кожедуб как-то давно уже бывал в Германии. Тогда он еще не работал в САГЕН, и это была поездка по обмену между российскими и немецкими стражами порядка. Бродя со своим новым знакомым — толстым и светловолосым немецким полицейским — по шикарным улицам большого немецкого города, Кожедуб был несколько удивлен и разочарован. Он представлял старинные немецкие города эдакими заповедниками средневековой старины с узкими живописными улочками, вросшими в землю домами горожан-бюргеров с толстенными стенами и маленькими узкими оконцами, мощными крепостными башнями… Но ничего этого не было. Была современная, казавшаяся Кожедубу совершенно безликой, архитектура, одинаковая от Гонконга до Нью-Йорка. Если бы не небольшое число старинных зданий, можно было вообще подумать, что он находится в каком-то современном, совсем недавно отстроенном на пустом месте городе… Немецкий коллега объяснил: в этом предположении Кожедуб недалек от истины… Вторая мировая война… Налеты английской и американской авиации в последний период были устрашающи. Тысячи самолетов волна за волной сбрасывали бомбы на немецкие города, сея смерть и тотальное разрушение. Знаменитый Кельнский собор — гигантский шедевр готической архитектуры, строившийся три сотни лет, — уцелел только лишь потому, что летчики получили специальный приказ не сбрасывать на него бомбы. Так что узкие средневековые улочки действительно когда-то существовали… Но в какой-то момент они превратились в широкие открытые пространства, засыпанные горами щебня. Прежняя Гроссдойчланд — Великая Германия — перестала существовать. История преподнесла немцам суровый урок и еще раз доказала, что война несет народам одно лишь зло. Однако, как по секрету рассказал Кожедубу все тот же немецкий коллега, когда в 1947-м в западной зоне оккупации планировались свободные выборы, американцы провели среди немецкого населения секретный социологический опрос…

Распространена точка зрения, что двенадцать лет правления Гитлера были для немецкого народа своеобразным «умопомрачением», от которого их «излечили» союзники. После чего «очнувшийся» немецкий народ глубоко раскаялся…

Данные социологического опроса, тут же спрятанные подальше в сейфы и железные конторские ящики, показывали не такую умильную картину: семьдесят процентов населения послевоенной, лежащей в руинах и понесшей колоссальные потери Германии вновь отдали бы свои голоса гитлеровской Национал-социалистической рабочей партии, сокращенно НСДАП (Национал-Социалистише Дойче Арбайт Партай), сохрани она к тому времени свое существование. Видимо, яд человеконенавистнических теорий разрушался не так быстро и продолжал действовать даже после того, как основные фашистские идеологи понесли заслуженное наказание. Массовое «умопомрачение» большинства немцев продолжалось, но признаваться в нем они теперь соглашались лишь на условиях полной анонимности.

Со свободными выборами освободители, они же для некоторых — оккупанты, решили повременить, дабы не смущать «очнувшихся» и «кающихся»… Еще было живо в памяти то отчаянное, умелое и совершенно неооъяснимое с точки зрения здравого смысла сопротивление, которое, жертвуя собой, оказывали немецкие солдаты, когда любому было уже совершенно очевидно, что война на все сто процентов проиграна и ни одного шанса избежать полной капитуляции нет. Что за странное безумие охватило немецкий народ? В чем корень этого ужасного зла? Почему немцы так поверили в ядовитые человеконенавистнические идеи?!..

* * *

Городок поразил Кожедуба. То, чего он не встретил в Германии в свою первую поездку — присутствовало здесь-Возможно, сказывалось еще и позднее время суток — чистенький железнодорожный состав сделал короткую остановку возле вылизанного перрона, уже когда на островерхие черепичные крыши бюргерских домов и пронзающие небо шпили кирх — протестантских церквей — опустилась какая-то особенно черная ночь. Кожедуб вдруг понял — средневековье вокруг него самое настоящее и густое из всех, что он когда-либо видел.