class="p1">— Все-таки нервяк у тебя имеет место, — заметил Коммодор. — Внешне нет, а изнутри поколачивает.

— Потряхивает, угу, — хмыкнул Игорь.

— Потрахивает, — подыграл Коммодор. — Поди, Батьку помнишь? Уговорил, расскажу. У тебя с собой выпить есть?

— Нет. Сегодня день сухой. Завтра, перед уходом, глотнем. И Пушкина юбилей отметим.

— А нынче, стало быть, сухой сочельник. Добро. Тогда хоть закури, вдохну я дыма твоего разок-другой. Ну, значит так. Дальше докладываю. По службе я тоже не тонул. Дорос до кап-три. Тут — ковид, помнишь заразу? Прихватило меня жестко. Госпиталь, то-се. Вылечился. Физически здоров чище быка. Только память потерял. Не всю, само собой, но с такими дырами в башке командовать людьми никак нельзя. Сызнова госпиталь, тесты всякие, упражнения, реабилитация. Втихаря, бывало, Господу молился. И Заступнице Пресветлой. Вернулась память, вся, без пробелов, чуешь?

— Не напрасно молился…

— Не напрасно. Но, видать, другие на меня были планы у небесного командования. Язва открылась. Да такая, что комиссовали без разговоров. Ну как, в запас запилили. Заодно кавторанга дали. В третий раз госпиталь, потом санаторий профильный, наш тоже, военный.

— Это где все происходило?

— В Крыму. Ну вот, язва вроде как зарубцевалась. Режим, конечно, то да се, здоровый образ жизни. Комиссия сызнова: годен к действительной. Но все одно — в запасе. Я уж и рапортá строчил — без мазы, так и оставили. А жить-то надо или как? Мне ж тогда не шибко больше было, чем тебе сейчас. Короче, вернулся я в этот Город, — Коммодор махнул рукой. — Я ж тутошний по рождению. Квартирка от родителей, Царство им Небесное, осталась. Все свое, все родное, хоть и посеченное, побитое. Нынче-то вон оно какое, новенькое да цветущее, слава те Господи годы нестабильности позади. А тогда…

Он глухо выругался, грязно и витиевато.

— Остался один. Супруге тут, в провинции у моря, жить не захотелось, да и давно она, как открылось, крутила с каким-то деятелем столичным. Сын — тот еще давнее покинул, как поется, отчий край, раз в год весточку пришлет, и то спасибо. Одному скучно, а на гражданке, без дела без никакого — вообще, хоть вешайся. А что я по гражданке-то умею? Ну, устроился в порт, диспетчером. И ту-ут, — пропел Коммодор замогильным голосом.

— И тут, — буднично сказал Игорь, — накрыло.

— День «П» это поперву назвали, — сообщил Коммодор. — Потом сообразили, что «пэ» можно толковать неприлично. Переназвали: день «31». А число-то было не тридцать первое! Путаница, непорядок. По оконцовке определили: день «Э».

— Почему «Э»? — спросил Игорь.

— Тридцать первая буква алфавита, — объяснил Коммодор. И продолжил: — В Городе, сам понимаешь, паника: там же люди остались, связи с ними чуть меньше, чем никакой. И никто ничего не понимает.

— У меня тоже связи не стало, — сказал Игорь.

— Да, друг, помню…

— Спасибо. Ну и?

— Ха! — ответил Коммодор. — Вот тебе и «ну и». Через четыре дня после дня «Э» является в порт, прямо ко мне на рабочее место, патруль из комендатуры. Двое. И с ними ментов тоже двое. И вручает мне патруль повестку: капитану второго ранга в запасе такому-то немедленно в ту комендатуру явиться. Ну, являюсь… под конвоем… А там мне, недолго думая, вручают предписание, проездные документы и какой-то, блин, сухпаек, прикинь? В предписании сказано: явиться в Главный штаб ВМФ. Являюсь. Причем, заметь, в форме — а что, имею право!

— Это в Питере?

— А то где ж…

— Эк тебя, с залива на залив…

— А, пустое! Дело служивое, хоть на Анадырский! Суть не в том. В штабе отводят меня в спецчасть и вручают поперву приказ. Ознакомьтесь, мол. Ознакамливаюсь.

— Знакомлюсь, — поправил Игорь.

— Зануда, — отмахнулся Коммодор. — Ознакамливаюсь. Там написано: восстановить на действительной. Командировать в распоряжение департамента 31. Подпись: главком наш. Печать, все чин по чину. Распишитесь, говорят. И пакет секретный получите, сызнова распишитесь. Пакет вскройте вон в той кабинке, ознакомьтесь, потом сюда вернетесь, распишетесь. Давно я столько раз не ознакамливался и не расписывался… А в пакете — новое предписание да документы проездные и всякие. В департамент 31, город Москва, адрес такой-то. Адрес я тебе, друг, не назову, береженого, сам понимаешь, кто бережет, а во многия знания, сам понимаешь…

— Да мне и ни к чему тот адрес, — сказал Игорь. — А сухпаек тоже дали?

— Не. Видать, Главный штаб победнее, чем наша тутошняя комендатура… Но не суть. Прибываю, значит, по указанному адресу. Домик двухэтажный, не сказать, что на окраине. Невзрачный домик, поменьше здешнего нашего, хотя и постариннее, конечно. Однако неприметный. Ни тебе вывесок никаких, ни флагов, вообще по нулям.

— Как тут у тебя, — заметил Игорь.

— Ага. Стиль такой. Ну и вот. Машин рядом не стоит, люди не толкутся. Дверь одна-единственная, деревянная, крашеная. Приоткрываю — там дверь другая, бронированная. Звонок при ней. Ну, звоню. Открывают. Двое, в гражданке. Вылупились на меня, а я ж при погонах весь такой, планки орденские, фуражка… Такой-то, спрашивают? Такой-то, рапортую. Следуйте за мной, это один говорит. Следую. На второй этаж. Запускает в кабинет. Там сидит… начальник, сразу видать. Холеный по самое это самое. Очки золотые, часы — это я чуток погодя углядел — тоже золотые. Причесочка — волосок к волоску, только что не напомаженная. Костюм, чтоб я сдох, не из магазина, а хорошим портным пошитый. Докладывайте — это он мне. Докладываю. Ну, дальше подробности несущественные. Единственное что — говорит мне: вы бы, говорит, еще в парадке заявились, с аксельбантами, при орденах и кортике.

Игорь не удержался — засмеялся.

— Смейся-смейся, — пробурчал Коммодор. — А я как вспомню, так и поныне потею. То ли стыдно, то ли не знаю что. Дурак дураком, короче. А он говорит: форма одежды у вас теперь исключительно гражданская. А главное, что он — директор департамента, я в его распоряжении, назначен начальником отдела, приказ по департаменту вот, документы вам вот, предписания вот, еще всякое вот — цельный чемоданчик, аж до ноутбука со специальным шифром. В получении распишитесь, да и дуйте к себе по означенному в документах адресу, приступайте к службе согласно инструкциям, какие в том чемоданчике. Спецтранспорт, говорит, вас уже ждет, поперву в Кубинку, там спецборт, дальше… ну и так дальше. Позывной у вас, говорит, Коммодор. Такой вот у меня начальник. Веришь, Игорь, я до сих пор ни звания его не знаю, ни ФИО!

— Он же тебе приказ предъявил по департаменту!

— Дык там подпись была, это да: Иванов И. И. Ясен пень, фуфло. Даже не факт, что нынче этот Иванов И. И. тот же, что тогда. Может, сменился, мне не докладывают.