Около 70 процентов моих доходов поступает через Сала Бонаделло, криминального босса. Большую часть остального я получаю за то, что испытываю для армии новые образцы оружия. Но теперь в мою жизнь вошел этот Виктор-Инвалидное Кресло, пообещав кучу «контрактов на всю жизнь» – контрактов таких простых, которые легко выполнить, которые может заделать даже новичок. Моя типичная цель и жертва – это обычно птица высокого полета, такой заказ часто требует многодневного планирования и подготовки, что иной раз растягивается на несколько недель. По контрасту с этим те «уколы», что требовались Виктору, можно спланировать, подготовить и осуществить буквально за несколько часов. Тут только надо быть осторожным, чтобы не переусердствовать с обдумыванием и планированием.

Виктор сказал, что Моника не сделала ему ничего плохого, и захотел узнать, не создает ли это для меня каких-то проблем.

– Ну, она же наверняка что-то натворила, – ответил ему я, – иначе вы не стали бы на нее охотиться. Для меня этого вполне достаточно.

Что-то в моем ответе явно его зацепило, какую-то струну, и она отрезонировала двусмысленным требованием: «Объясните подробнее».

Я и объяснил:

– Мы – те, кто убивает людей, чтобы заработать себе на жизнь, – избегаем личных суждений относительно наших жертв. В случае с Моникой, я отнюдь не ее адвокат. И не ее судья. И не компания присяжных. Мне платят вовсе не за то, чтобы я устанавливал ее невиновность. Мне платят за то, что я вершу справедливость. Кто бы мне это ни заказывал – вы, Сал, Департамент безопасности или Капитан Кенгуру[7]– все, что мне необходимо знать, это то, что кто-то где-то и почему-то счел Монику Чайлдерс виновной в чем-то и приговорил ее к смерти. Моя же работа заключается в том, чтобы привести этот приговор в исполнение.

Виктор сообщил мне, где найти Монику и каким образом он хотел бы, чтобы она умерла. Он сказал, что она бегает каждое утро и будет бегать, даже находясь в отпуске, на отдыхе на курорте «Амелия Айленд Плантейшн». Так что Келли ждала Монику у девятой лунки, наряженная в обтягивающий спортивный костюмчик фирмы «Найк» последней модели. Дополняли этот ее ансамбль обычные спортивные туфли и специальные часы для таких бегунов – чистый хайтек. Когда она услышала топот Моники, то тоже начала бежать, так подгадывая свое сближение с нею, чтобы достичь перекрестка через несколько секунд после того, как Моника его минует. Обе эти дамы заметили друг друга и кивнули в знак приветствия. Келли свернула за поворот, прибавила скорости и побежала нога в ногу с Моникой.

– Не возражаете, если я побегу рядом? – спросила Келли.

Моника недовольно сжала губы.

– Вы же видите, что я бегу не слишком быстро.

– Да уж, вы не спешите, – сказала Келли. – Чтобы вас нагнать, можно бежать прямо как вареная сова, что я и проделала!

Моника наморщила нос.

– Вареная сова? Надеюсь, такого никогда не случалось, чтобы вдохновить вас на подобное выражение!

Келли захихикала.

– Ох, Боже ты мой, я тоже на это надеюсь!

Моника невольно улыбнулась.

– Для меня, – заявила Келли, – это вполне хороший темп. Плюс к тому, я терпеть не могу бегать в одиночку, особенно в незнакомом месте.

Этого было достаточно, чтобы между ними образовалась некая связь, как обычно бывает у бегунов. Ничего удивительного: встретились две очень симпатичные, модно одетые леди, разделяющее страсть к спортивным занятиям. Я представил себе, как он живенько бегут по лесной дорожке, и каденция их шагов добавляет человеческий контрапункт к утренним звукам, к пению птичек и жужжанию насекомых, населяющих этот остров.

Моника бросила завистливый взгляд на свою товарку по бегу.

– Какие у вас красивые ноги!

Келли, застигнутая врасплох, ответила:

– Как это мило с вашей стороны!

Моника сверкнула дружелюбной улыбкой и продолжила:

– Вы ведь модель, не так ли? Я почти ненавижу таких! – И, смеясь, добавила: – Вы на этом курорте отдыхаете?

– Мы – мой муж и я – вчера вечером приехали, – ответила Келли.

– Вы всегда так рано бегаете?

– Не всегда. Но скоро приедут родственники мужа, вот мне и захотелось немного побегать, прежде чем они тут появятся.

– О Боже! – сказала Моника. – Ох уж эти мне мужнины родственнички!

– Вот именно! – сказала Келли. – Кстати, меня зовут Келли Карпентер.

– Очень рада, Келли. А я – Моника Чайлдерс.

Они выбежали с территории парка и свернули влево, на шоссе А1А. Посмотрев вперед, Моника сказала:

– Давайте туда не побежим, там этот вэн стоит. Он нам совершенно ни к чему.

Келли согласно кивнула.

Они уже собрались направиться в противоположную сторону, когда Келли воскликнула:

– О Боже! Да это ж мои родственнички!

Моника замедлила бег.

– Что же, тогда до завтра.

– Пойдемте со мной! – вдруг выпалила Келли, сверкая глазами. – Я вас познакомлю. Это всего секунду займет, и вы сразу снова отправитесь бегать.

Как мы планировали, Келли тут же побежала вперед, не дав Монике времени ответить. Моника едва была с нею знакома, так что, несомненно, не стала бы ее останавливать, когда та рванула к своим родственникам. Но она вряд ли захотела бы показаться грубой и невежливой, и мы решили, что она непременно последует за Келли к вэну.

Так она и поступила.

Когда они приблизились, я сдвинул в сторону дверцу вэна и вышел наружу, широко улыбаясь. Одет я был в то, что, по моему мнению, смотрелось обычным нарядом для курортного побережья – белая рубашка с открытым воротом, светло-коричневые льняные слаксы и итальянские мокасины в тон. Когда я нынче утром подхватил Келли, она стала тыкать в меня пальцем и целую минуту смеялась. Даже сейчас я видел, как она ухмыляется, глядя на мое одеяние.

Дожидаясь, когда ее представят, Моника провела пальцами по своим модно остриженным коротким волосам. Хотя я знал, что ей сорок один годик, выглядела она гораздо моложе. Она была в отличной форме и отлично смотрелась – глубоко посаженные выразительные глаза, гибкая фигура, способная похвастаться лучшими имплантантами из лучших салонов с Парк-авеню. Я бы не отнес ее к категории женщин, поражающих воображение, но она, несомненно, была хорошенькая, милая, возможно, даже очаровательная для своего возраста. Ей, вероятно, было бы крайне неприятно услышать от мужчины это выражение – «для своего возраста», – при описании ее внешности, но что есть, то есть, от него никуда не денешься.

Келли представила нас друг другу, добавив:

– Донован – красавец-мужчина, не правда ли? Обратите внимание на эту завлекательную улыбку и эти всепроникающие нефритово-зеленые глаза!