разочарованно сказал Владислав Егорович. Он был довольно бледен, с чёрными не расчёсанными волосами, с небритыми бакенбардами и с безразличным взглядом. Сразу же после облома с обоими милиционерами Владислав Егорович обратился к нам:

— Товарищи граждане, нет ли у вас сигарет?

— У меня есть. — внезапно ответила Лена и вынула из-под плаща пачку «Уинстона». Она казалась нетронутой: там максимум отсутствовала одна сигарета.

— Ты куришь? — спросил я.

— Нет, я на всякий случай ношу. Вдруг кто спросит.

Что ж. Это было не самое странное, что Лена проявляла в последнее время.

Владислав Егорович быстрым движением вытащил зажигалку (судя по эмблеме на ней — трофейную с какой-то войны) и зажёг сигарету. Закурив, он спросил у милиционеров:

— А чего это вы не пускаете их?

— Так приказано же было никого не впускать. — ответил милиционер Слава.

— Гражданских не впускать. А это работники. Их допросить надо.

— Вас понял, Владислав Егорович. Ну, ребята, — обратился Слава уже к нам, — проходите.

Мы прошли в здание. В коридорах было довольно оживлённо: сотрудники стояли толпами и оживлённо обсуждали что-то, пока на них грозно смотрели милиционеры. Я задумался: чего это за сыр бор? Убили, что ль, кого? Когда я увидел нашего уборщика, который сидел на стуле в почти что бессознательном состоянии и испуганными глазами смотрел куда-то в потолок, пока его пытались привести в чувство медики, я понял: случилось что-то серьёзное.

Через минуту раздался крик: «Разойдись!» — и толпа, как Красное море по воле Моисея, разошлась по разные стороны. И я увидел, как милиционеры проносят через коридор на носилках кого-то под покрывалом. Все, включая меня, Лену и Николая Степановича, смотрели на это молча и не осознавали толком, что только что видели. Когда милиционеры прошли, разговоры возобновились. Я обратился к своему коллеге Мише Баркову:

— Миш, а что случилось-то? Кого убили?

— Не знаю.

Я обратился к другому коллеге. А потом к третьему, и к четвёртому, и к пятому… Никто не знал, что произошло и кого вынесли только-что. И тут Николай Степанович крикнул:

— Замолкните все!

Воцарилась мёртвая тишина. Такая мёртвая, что даже писк мыши был бы слышен.

— А теперь ответьте, чьё тело сейчас вынесли отсюда на носилках? Кто отсутствует?

— Михалёв, Сергей Александрович. 26 лет. Уроженец Калининградской области. — донеслось сзади. Мы повернулись и увидели, как к нам подошёл тот самый Владислав Егорович.

— Спасибо вам за информацию. — удивительно спокойно ответил Николай Степанович.

Смотря на меня с Леной и Николаем Степановичем, Владислав Егорович сказал:

— Так. Меня зовут Семёнов Владислав Егорович. Я следователь по уголовным делам. Раз уж вы последние пришли, то вас опросим первыми. Есть здесь где-нибудь комната, подходящая для допросов? Чтобы в ней были хотя бы стол и два стула?

— Мой кабинет подойдёт? — спросил Николай Степанович.

— Что ж, посмотрим сейчас. И как раз вас первого и допросим. Как, бишь, вас величать?

— Карпилин, Николай Степанович.

— Ясно. Пройдёмте.

Николай Степанович пошёл вперёд, дабы провести милиционеров к своему кабинету. Перед этим он сказал своим сотрудникам:

— Садитесь на места и работайте. Как только вас вызовут товарищи милиционеры — идите и не сопротивляйтесь.

Они, наконец, ушли, а мы с Леной пошли на свои рабочие места. Однако, поскольку дел не было, а коллеги рядом галдели без умолку, то я решил сходить в кафетерий, дабы влить в себя немного ободряющей жидкости, сваренной на основе кофейных зёрен. Дома я кофе выпить не успел, а выпить его надо было: меня клонило в сон, а мышцы спины ныли после, к-хм, «ночной физкультуры». В кафетерии почти никого не было, так что я мог спокойно попить кофе. Ну, как спокойно? Всё же, произошёл инцидент, и я не мог просто так об этом не думать. Я понял одно: Серегу убили. Я, конечно, его не любил, но и смерти я ему не желал. Да, он был дурачком, но не мудаком. И кто же, в конце концов, его убил?.. Так, стоп! А кто это вчера угрожал его прирезать? Лена! Так, стоп. Лена!? Нет, она точно не могла его убить. Она, конечно, может унизить, пнуть, толкнуть, но это максимум. На убийство она точно не способна. И нет, я так думаю не потому, что мы с ней провели ночь вместе. Просто я её ещё со школы знаю и не вижу её убийцей.

И тут — легка на помине — появилась Лена. Ей Богу, она как будто чует меня. Я мог бы спросить её: «Чего ты тут забыла?», но не хотелось грубить ей сегодня утром. Не знаю уж, почему. Поэтому я спросил:

— Что такое? Кофе захотелось?

— Нет. — ответила Лена спокойно и даже чуть тихо. — Тебя найти захотелось.

— А я тебе зачем?

— Ну, тяжело мне что-то. Думаю, может, посижу с тобой да успокоюсь. Или ты меня успокоишь.

— Ну, я в этом не специалист, скажу сразу. Но могу попробовать.

— Душевно благодарю. — сказала Лена и села рядом со мной. Я продолжил пить свой кофе, думая, что же Лене сказать, чтобы она успокоилась (не думал, что такие мысли будут меня посещать), но Лена и тут смогла меня удивить: она придвинула свой стул поближе ко мне и легла мне на плечо.

— Что такое? — удивился я. — Спать хочешь?

— Нет. Просто захотелось у тебя на плече полежать. Как сегодня ночью. Я, когда проснулась посреди ночи, оперлась на твоё плечо. Почему-то так приятно было. Я так и заснула…

— Ты просто спать хотела. Мои плечи тут ни при чём.

— Ой какой ты всё-таки вредный… — сказала Лена, зевая.

«Кто бы говорил» — подумал я.

— Атмосфера какая-то странная вокруг… — сказала Лена.

— Ну, само собой. Не каждый день убийства происходят.

— А что убийство? Убийство, да ещё и такого лодыря, как Сережа Михалев, — дело не самое страшное. Но люди прямо-таки волнуются. Болтают всё без умолку, боятся чего-то. Ей Богу, устала я от этого…

Меня сильно насторожили её слова про то, что убийство Сереги — «дело не самое страшное». И её слова про то, что вполне себе нормальные в данной ситуации переживания людей её утомляют. Нет, Лена, конечно, отличалась от многих людей, которых я знал в жизни. Но она уж точно не бездушный инопланетянин или чего похуже. Она же человек, в конце концов.

— Так, Лена. — сказал я и встал так, что Лена чуть не упала, но я её удержал за плечо. Потом я второй рукой взялся за её второе плечо и наклонился. — Надо поговорить.

— Ой, страшно-то как. — усмехнулась Лена, хотя я был настроен совершенно серьёзно. —