декларации своих коллег, но контролирует даже иностранных корреспондентов. Само собой разумеется, что в журналистских кругах. Геббельса не терпят, и каждая его дерзкая выходка, каждое оскорбление, о которых подробно дается знать за границу, только усиливают атмосферу откровенной неприязни, ни в коей мере не поднимающей нацистскую Германию в глазах всего света. Ум у Геббельса острый, как рапира, но брань, которая сыплется у него с языка, до такой степени ядовита и отвратительна, что мало кто способен уважать интеллект, культивированный им с таким старанием.  Геббельс -- это "ум", это "демон" "Третьей империи". Но вряд ли какой-нибудь другой человек сделал столько, сколько, он, чтобы дискредитировать Германию в глазах мира,-- разве лишь сам Гитлер. Спора нет, Геббельс пользуется в Германии большим влиянием и известной властью, но его потенциальная зловредность умеряется тем фактом, что. он совершенно непопулярен. Геббельса не любит не только его самый злой соперник -- Геринг, но и другие коллеги, вроде Розенберга, рейхсверовцы, народные массы, консервативная клика, аристократия и даже интеллигенция, среди которой ему так хотелось возвыситься и завоевать се-  бе восхищение. В штурмовых и охранных отрядах последователей у Геббельса тоже не много, а своих войск и полиции у него нет. Положение, которое он занимает в стране, незавидное, и разве только один Гитлер отводит ему уголок в своем сердце. Большинство нацистов полагает, что Геббельс человек незаменимый там, где дело касается пропаганды и воздействия на психологию масс новыми, еще не испробованными методами. Кроме того, коллеги Геббельса, несмотря на лелеемое в глубине души желание выжить его с насиженного места, считают всякую другую замену опасной. Гигантский пузырь нацистской пропаганды, раздутый Геббельсом до совершенно грандиозных размеров, может лопнуть, взлететь на воздух, если к нему прикоснутся чьи-нибудь чужие пальцы.  Геббельс живет и работает исключительно по милости Гитлера и продолжает измышлять все более и более сложные махинации, осуществляя свои пропагандистские идеи и прекрасно зная, какая судьба его ждет, если Гитлер сойдет со сцены.  "Ангрифф" -- газета, которую редактирует Геббельс, пестрит кричащими заголовками, проводит беспощадную антисемитскую политику, нападает на другие страны и их представителей, с дотошной точностью следует малейшим изменениям нацистской политики, внутренней и внешней, сформулированной, конечно, с помощью редактора "Ангриффа". Эта лживая, сумасбродная, острая, небрезгающая руганью и пропитанная какой-то извращенной логикой газета, вместе с официальным органом "Фелькишер беобахтер" служит обравцом для всей остальной немецкой прессы.  Большинство немцев, с которыми мы встречались в Германии, угнетало нас своей нудностью, неповоротливостью; многие из них были совершенно не развиты, боялись каждого лишнего слова или до такой степени пылали нацистским фанатизмом, что о сколько-нибудь культурной, веселой или интересной беседе с ними нечего было и помышлять. Геббельс является исключением. Геббельсу следует отдать справедливость: он в совершенстве постиг искусство казаться не тем, что он есть на самом деле. Генерал Геринг таким талантом не обладает. Геринг и Геббельс имеют обыкновение устраивать ежегодные приемы для дипломатического корпуса, журналистов, членов правительства, иностранцев и берлинского высшего общества. И все уже давно заметили, что ни тот, ни другой не появляются на приемах, которые устраивает его соперник. Один из вечеров Геббельса, назначенный после пышного "циркового представления", данного его врагом, превзошел собой по изощренности все, что мне приходилось видеть в Берлине.  На остров, находившийся на одном из живописных озер около Берлина, было приглашено несколько тысяч человек. Там их ждал парадный прием, обед и балетное представление. Гости проезжали на остров по мосту, который был наведен с берега и поддерживался по бокам людьми с лодок. Сам остров прорезали из конца в конец бесчисленные аллейки, бегущие среди деревьев и по холмам. Над головами тянулись цветные фонарики, а вдоль аллей стояли молоденькие девушки, одетые пажами. На широкой поляне были накрыты столы и сооружена эстрада для балета. Поляна тоже освещалась фонариками, а в густой темной листве сидели огромные искусственные бабочки, освещенные изнутри. На столах сложным узором были уставлены винные бокалы и бесконечные блюда с самыми дорогими деликатессами. К концу обеда зажгли фейерверк,-- куда более грандиозный, как я позднее убедилась, чем национальный французский фейерверк в день 14 июля,-- закончившийся оглушительным взрывом и грохотом, что невольно навело всех на мысль о бомбардировках. Намек был настолько прозрачен, что многие дипломаты, сидевшие за нашим столом, не оставили этого без внимания и сочли себя оскорбленными, увидев во всей этой затее угрозу самого дурного пошиба. После обеда нас угостили балетом и чем-то вроде обозрения. Мы не досидели до конца и, стараясь не привлекать к себе внимания, попрощались с оживленным, улыбающимся, очень довольным хозяином. Геринг на этом фестивале не появился.v  Среди берлинцев было много разговоров в стоимости этого грандиозного празднества, сопровождавшихся злыми комментариями относительно их собственных жизненных условий и вопросами, куда идут деньги, собранные в фонд "Зимней помощи".  Геббельс полностью доказал свой талант пропагандиста и "просветителя" в организации такого представления как нюренбергский съезд нацистской партии. Он бесспорно обладает интуитивной сообразительностью, опытом, смелостью, умением вызвать массовую истерию, и эти качества делают его действительно бесценным человеком для нацистов, которым нужен нескончаемый поток цирковых зрелищ, чтобы не оставлять фашистские массы без развлечений.    Балтийский немец Альфред Розенберг занимает второе место после Геббельса по той ненависти, которую питают к нему в Германии. Его ненавидят и Геббельс, чувствующий в нем соперника в области пропаганды, и Геринг. Так HЖЖj КаЛС И В случае с Геббельсом, фавором Розенберг пользуется главным образом у Гитлера. Этот заслуженный наци создал культурную и расистскую мифологию фашистского режима. Мистик, психопат, он является автором самой напыщенной, самой пустой и болтливой книги, когда-либо появившейся в этой, да, пожалуй, и во всякой другой области. "Миф двадцатого века" -- это собрание лжи и нелепейшего теоретизирования, именуемого нацистской философией. Однако сам фюрер так восторгается автором этого творения, что ему поручено все руководство иностранной политикой фашистской партии.  Вряд ли кто другой из нацистов питает такую ненависть к Советскому Союзу и вместе с тем так боится его, как Альфред Розенберг. Его теория "Drang nach Osten" -- признанная догма нацистской религии. Розенберг ничего так не хочет в жизни, как онемечить все население на западной границе России и потом ограбить Советский Союз, присоединив Украину к Германии. По всей вероятности ненависть ж коммунизму зародилась у Розенберга еще в те дни, когда он увидел, что такое настоящая революция. Во всяком случае после отъезда из Ленинграда в 1919 году мозг у него уже лихорадочно работал над претворением в жизнь исступленных мечтаний о тевтонском великолепии и бранных победах. В