реактора. Осталось только спроектировать правильную версию термоядерного реактора, чтобы можно было расширить его возможности при компактном использовании, ведь современные системы не позволяли ни добраться до светлой стороны Луны, ни проводить долговременные работы на поверхности.

А посмотреть своими глазами на Землю ему хотелось ещё больше, чем просто так скрывать её от других. Несмотря на то, что подобное изобретение в реальности способно было пошатнуть его власть, он определённо хотел собственными глазами увидеть её. Увидеть Землю. Чтобы в очередной раз получить то ощущение, что он получил в первые дни, когда очнулся ото сна, когда первым стал всем рассказывать, что мы на Земле, а не где-то ещё, когда смог скрыть от всех тайну того, что на самом деле это Луна. Он хотел снова почувствовать, каково это, когда нечто знаешь ты один. И как лишь ты один определяешь – знать это всем остальным или нет…

И в это самое время на Аполло-24 началось твориться что-то очень странное. Разные люди начали самостоятельно резать себя буквально на куски хладнокровно и бескомпромиссно. Все они умирали от потери крови, причинив себе за несколько минут такой урон, какой за всю историю станции ещё не причинил ни один человек другому. Это были зверские самоубийства, объяснения которым не было ни с какой из возможных сторон.

Можно было представить, что кто-то доводил их до этого, но невозможно было понять, почему они совершали это столь фанатично. Ведь есть множество способов лишить себя жизни, и если уж к тому есть веские причины, то возможно увидеть также предсмертную записку. Но ничего подобного. Судя по записям с камер наблюдения, люди словно сходили с ума в какой-то момент, начиная производить над собой столь жуткие действия.

И Чарли начинала пугать не потеря нескольких ценных сотрудников – все они были высоко квалифицированными специалистами энергетической секции. Его начинало пугать то, что это никак не контролируется. За полгода он потерял трёх человек, и нельзя было понять, то ли это закончится само собой, то ли перейдёт в другие количества. И кто знает, может, и до него самого дойдёт, раз уж это настолько необъяснимое явление.

Может быть, это вообще какое-то подобие вируса, который через что-то передаётся. На это указывало то, что все убитые относятся к одной секции и жили в одном блоке Нью-Йорк. Но с таких же успехом, если это дело рук какого-то маньяка, то ничего не мешает ему изменить своё местоположение.

Вопросов было больше, чем ответов. Причём и возможные ответы явно не устраивали ни Чарли Хэддока, ни тех, кто в данный момент проводил расследование – секция безопасности. Таннет всегда хорошо выполнял свои обязанности – ему не надо было давать какие-то дополнительные объяснения, почему того или иного человека надо было засадить за решётку, а потом освободить, если понадобится, или удерживать дальше. У него вообще не возникало никаких вопросов. В этом был его грандиозный плюс. Но, видимо, эта же сторона давала о себе знать, когда надо было что-то выяснить, как, например, в этом случае. У него даже не было догадок. Он копал информацию бездумно и даже без версий. Просто спрашивал всё подряд, что приходило в голову, руководствуясь главной целью – не сболтнуть лишнего, и не дать возможности никому узнать, что происходило на станции. Такой, конечно, секреты не раскроет, но и нового ничего не узнает. Его шеф Гарри Стерлинг был ещё тупее – он только и сидел что в кресле, да размышлял о том, как важно сохранять видимое спокойствие и ни при каких обстоятельствах не доводить дело до паники. Большего в голове у него не обитало. Словно, если придерживаться этого принципа, то можно и тысячу лет прожить без проблем.

Много от них не получишь – думал Хэддок. То, что они дают сейчас – и так максимум от ожидаемого. Глупо надеяться на большее. А значит придётся выяснять всё самому. Выяснять, а не дожидаться, пока эта чума придёт за ним лично. Как ни странно, но эта возможность ему тоже казалась не невозможной.

И теперь на столе у него лежало три папки с их личными делами: Генри Тандер, Саванна Блейз , Рейган Шадоу. Два мужчины и одна женщина. Причём самым ужасающим было именно женское – на записях с камеры было видно, как она режет себе левую грудь, пытаясь вырезать молочную железу, а затем протыкает левое бедро в районе артерии. Тандер от Шадоу принципиально отличался тем, что Шадоу проколол себе ещё и глаз. И в итоге это сатанинская манера причинять себе ранения до смерти был одним из немногих фактов, что связывал их всех – они все изничтожали свою левую половину острым предметом в правой руке. Все это делали планомерно и, словно не чувствуя боли.

Первый, Генри Тандер, сделал это больше пяти месяцев назад, у себя в квартире хорошо поужинав и посмотрев кино. Причём кино было комедийным – «Близнецы» с Арнольдом Шварценнегером и Денни де Вито в главных ролях. После этого он исполосовал себя кухонным ножом, завершив дело втыканием его себе в шею. Абсолютно ничего это не предвещало. На службе ценился он хорошо и даже планировался к повышению.

Вторая, Саванна Блейз, убила себя на рабочем месте. Она, как и Шадоу изучала чертежи разных моделей ядерных реакторов, выполняя задание по созданию резервных мощностей АЭС на случай поломки основных. До того, как начать себя кромсать перочинным ножом, лежавшим до этого в её личном сумочке, она не отходила от рабочего стола почти полтора часа, и заметить хоть что-то, что могло её сподвигнуть на это, не получилось просто по той причине, что этого и не было. Стоит отметить, что выковырять что-то из груди ей не удалось при всех её стараниях. Это наводило на мысль, что действие было больше спонтанным, чем преднамеренным – уж если она так не чувствовала ни боль, а рассудок был потерян на прочь, то решение сделать это должно было увенчаться успехом, раз уж она начала это делать. Эта особенность породила в голове Хеддока мысль, что все их действия по членовредительству своей левой стороны носило больше символический, нежели какой-то практический смысл – они не хотели сделать что-то принципиальное со своей левой стороной тела, кроме как истязать его. И, видимо, ответ ко всему крылся именно в этом.

Третий, Рейган Шадоу лишь повторял действия предыдущих: делать что-то спокойно и непринуждённо, а затем также непринуждённо себя убивать острым предметом. Отличался только во всём проколотый глаз, который в