– С ума сошел, так пугать? – завопила я на зверя, который от моего визга замер неподвижным столбом, присев на задних лапах и повернув остроносую морду в мою сторону. – Я же приняла тебя за крысу и хотела уже ложкой запустить! А она, между прочим, деревянная. Была бы у тебя шишка.

Зверь в ответ громко фыркнул, показывая таким образом все свое презрение к какой-то там пустяковой шишке, а потом запрыгнул на лавку и уставился на меня в упор. От его пристального взгляда стало как-то не по себе.

– Эй, крыси… крысо… как тебя там? – Я запнулась и на всякий случай отодвинулась подальше. – Ты на меня так не смотри. Мне не нравится. И вообще – поел, так иди себе гуляй. Слышал, что Маруся сказала? Глупо сидеть дома в такую погоду, так что это… брысь!

Зверь переступил с лапы на лапу, припал к лавке, словно перед прыжком, и неожиданно оскалил клыки. Не рычал, не бросался, но вид мелких и длинных, словно иглы, зубов меня глубоко впечатлил. Проверять на собственной шкуре их остроту я крайне не желала, а потому покрутила пальцем у виска и встала с лавки, заявив как можно беспечнее:

– Крыс ты и есть! К тебе по-хорошему, а ты в ответ зубы скалишь.

Подхватив со стола чугунок и кувшин, я спокойно направилась к печке, стараясь не выдать своего волнения. Крайне неприятно, когда за спиной находится опасный и невесть чем разозленный зверь неизвестной породы, но гораздо неприятней, когда этот самый зверь осознает, что его боятся.

Поставив посуду на печку, я обернулась и увидела, что лавка пуста. Видимо, крысолак внял моему совету и удрал через окно. Ну и правильно, и ему так полезней, и мне намного спокойней. Смогу полностью сосредоточиться на книге, не ожидая, что мне вот-вот вцепятся в шею.

Вздохнув, я пошла в комнату, где меня ждали, если верить словам Мироновны, новые открытия. Правда, особого энтузиазма эти самые слова совершенно не добавляли. Да и поведение крысолака, которого я, чтобы не ломать язык при произношении, решила назвать коротко Крысом, упорно не шло из головы. Злиться ему на меня вроде бы не за что. Тогда почему вдруг зубы?

Несмотря на мой скептицизм и периодические стенания на тему «надоело, устала» и прочее, время неумолимо побежало вперед.

Книга прилежно открывала мне все новые знания, проявляя их на чистых некогда страницах, и в итоге все ее листы оказались покрыты бисерным почерком. К своей великой радости, я обнаружила не только знахарские сведения, но и те, которые мечтала найти с самого начала: о ментальном уровне, ауре, энергии и прочей чепухе. Также книга рассказала, как можно управлять четырьмя стихиями: огнем, воздухом, водой и землей. Нет, летать я, к своему глубочайшему сожалению, так и не научилась, но при необходимости могла вызвать ветер, пожар, наводнение и еще кучу полезных в хозяйстве вещей.

Разумеется, изучив все в теории, я была вынуждена (действительно вынуждена, где воплями домового, а где и пинками от него же) приступить к практической части занятий. Вот тут досталось всем. Мне, конечно же, в первую очередь – как главному зачинщику, а остальным за компанию и неуемное любопытство.

Пожелав украсить наш обеденный стол скатертью, чтобы привнести хоть немного красоты и разнообразия в интерьер, я чего-то там пошептала, и в итоге стол, радостно взбрыкнув ногами, подобно строптивому коню, сбежал из дома, высадив входную дверь и напугав Марусю с Крысом.

Возвращать блудную мебель пришлось домовому. После инцидента он, конечно же, громко и долго ругался, а я скромно отмалчивалась, косясь на неподвижно замерший на привычном месте стол, и периодически пожимала плечами, мол, не виноватая я, сами заставили, а потому нечего теперь ругаться.

Со стихиями вышло и того хуже. Пытаясь вызвать небольшой дождь для полива огорода, я перестаралась с пропорциями. В итоге туча над грядками все же зависла, но, грозно поплевавшись молниями, она извергла из своих недр целый поток воды, подобный глубоководной реке. Все присутствующие вымокли в момент: я до нитки, животные и домовой до шерстинки.

Разумеется, спасать огород от затопления и уничтожения саженцев в который раз пришлось Тихону. К счастью, он не отходил от меня ни на шаг во время моей практики. Вот только ругать меня почему-то перестал, лишь периодически тяжело вздыхал и сверлил взглядом, когда считал, что я этого не вижу.

Практиковать с огнем я, видя плачевные результаты собственных умений, так и не решилась. Остановилась на более безобидной, как считала, во всех отношениях земле. В результате вместо того, чтобы совершить аккуратную прополку грядок, едва не устроила землетрясение.

Недовольны остались все: и я, и домашние, и кроты, которых мое заклинание выбрасывало из земли, подобно мячикам. О червях и жучках даже говорить нечего. Едва мне на ногу шлепнулся дождевой червь, превратившийся из-за моего заклинания в червя летающего, я покинула поле неудачной практики с оглушительным визгом. Порядок, естественно, снова наводил домовой.

Пребывая в отвратительнейшем настроении, я решила хоть раз принести пользу домашним без помощи магии и, погрузившись в собственные невеселые мысли, принялась готовить обед. К сожалению, когда все уже было вымыто, очищено и нарезано, явился домовой и бесцеремонно отправил все мои приготовления в помойное ведро, объяснив свой поступок тем, что «нельзя готовить пищу, будучи в плохом настроении». Видите ли, все негативные эмоции, которые в этот момент испытывает человек, переходят на картошку, лук и прочие ингредиенты. Обидевшись, я задушила в себе порывы, отвечающие за помощь ближним, и отправилась в уже порядком надоевшую комнату, в которой проходили мои занятия.

Я часто злилась, впадала в отчаяние и раз за разом штудировала книгу, пытаясь найти решения собственных ошибок. Потом понемногу отношения с магией у меня все же наладились, и Тихон снял заклинание отвода глаз. Вот тут-то я наконец осознала, что все то, что происходило со мной ранее, было лишь цветочками. Теперь же посыпались ягодки. Причем ягодок этих был щедрый урожай, и каждая из них норовила как можно больней щелкнуть меня по лбу, а иногда и по носу.

Вопреки опасениям моим и домового, жителям оказалось абсолютно по барабану, кто я такая и откуда взялась в их скромной деревушке. Гораздо больше их волновали куры, утки, козы, овцы, коровы и прочая живность вместительных сараев, а также урожай садов-огородов и, разумеется, собственное семейное благополучие, удача и все тому подобное, оставшееся без присмотра Мироновны. Не проходило ни дня, чтобы я не решала чьи-нибудь любовно-семейные проблемы, не изгоняла мышей из амбара, не помогала выправить грядки, потревоженные кротом, не восстанавливала молоко у Дуськи, Муськи, Пеструшки, Лаврушки и прочих рогатых-хвостатых кормилиц.

О проблемах со здоровьем даже и говорить не хочу. Ко мне бежали со всем, начиная от обычной занозы, заканчивая серьезными повреждениями и заболеваниями. Короче, в деревне я была нарасхват.

С одной стороны, все происходящее мне безумно нравилось, поскольку закончилось вынужденное заточение в четырех стенах и началась настоящая, полная забот и приключений жизнь. С другой стороны, я всецело принадлежала народу, и на собственную жизнь уже не хватало ни сил, ни времени.