— Лодку ищи, — посоветовал Яр. — Да большие мимо пропускай, нам помельче надо, понезаметнее. Смотри, какая только разгрузилась, к той и подходи.

Ладно, попробуем.

Я неспешным шагом пошла вперед, внимательно рассматривая лодки. Но при всем их многообразии выбрать такую, к которой стоило бы подойти, оказалось не так и просто. Какие-то стояли загруженными. Владельцы других выглядели не слишком благонадежно, так что, несмотря на бессмертие, остаться с ними один на один я бы не рискнула. Ну и крикливых любителей отметить особо удачный улов прямо на пристани тоже хватало.

Нужная лодка нашлась только в дальнем конце порта Небольшая, на два гребца, с облупившейся краской и сетями, аккуратно сложенными на корме. В ней сидел только один крепкий старик, который с видимым нетерпением вглядывался в снующих мимо людей.

— Да где ж тебя кобыла носит! — неожиданно закричал он. — Отплывать надобно, а он вон еле ноги волочит!

Тотчас мимо меня шустро проскочил молодой парень, несущий в руках большой глиняный кувшин и что-то завернутое в полотенце.

— Тут я! Каравай по пути сторговал да квасу крынку. Чего голодным брюхом рыбу пугать? — Парень передал старику еду и прыгнул в лодку, отчего та закачалась так, что я испугалась, что сейчас она зачерпнет воды. Но обошлось.

— Ладно, Яшка, — ответил старик, поднимаясь со своего места и отвязывая цепь от причального столбика. — Садись на весла. Сейчас на камышовую излучину пойдем. Нюх у меня, что там удача нынче будет.

— Эй, подождите! — поняв, что лодка вот-вот отчалит, решилась я. — Возьмите меня с собой! Я заплачу!

— Чего? — не расслышал дед, а парень почему-то заметно напрягся, рассматривая что-то позади меня.

— Ничего, старик, — раздался знакомый девичий голос с нескрываемой насмешкой. — Плыви себе. Тут наше дело, нам его и исполнять. Правда, Иванушка?

Вздрогнув, я резко обернулась.

Аленушка, затянутая, как и в прошлую нашу встречу, в мелкокольчатую кольчугу, стояла, сложив руки на груди и глядя на меня в упор. Из-за ее плеч выглядывали рукояти двух узких сабель. Губы девушки кривились в едва сдерживаемой усмешке. А позади нее возвышался горой мускулов огромный Иванушка, что-то лениво пережевывающий своей козлиной головой. Один из его рогов был искусно выкован из железа, заменяя тот, который Ланселот в свое время срубил напрочь, о чем козлооборотень, несомненно, помнил до сих пор.

С широкого проклепанного пояса Иванушки свисала тяжеленная боевая цепь, с которой, я уже знала, этот монструозный ведьмак управлялся весьма искусно.

Видимо, на моем лице что-то отразилось, поскольку козлооборотень хмыкнул:

— Гля, сестрица, а она нас узнала. Значит, все ж не самозванка.

— А и ладно, — протянула Аленушка. — Главное, нам за нее заплатят. Да и вообще, так даже интереснее. Ну что, Марья, добром пойдешь или силой заставить? — уточнила она уже у меня. — Ты тут нынче в одиночестве. Ни коня волшебного, ни рыцаря бестолкового рядом нет.

Словно отвечая за меня, посох сбросил маскировку, и глазницы его черепа вспыхнули зловещим зеленым светом.

— Ох, да проходили уже. — Аленушка пренебрежительно махнула рукой. — Супротив этого колдовства я ловкостью возьму да отварами тайными. Справились тогда, управимся и сейчас.

— Как вы меня нашли? — спросила я, в панике стараясь придумать хоть какой-нибудь выход. Пока не придумывалось.

— А чего там искать-то? — низким басом отозвался Иванушка. — К главным воротам ты не пойдешь, туда гонцы поперед всего отправлены были. Через стену не перелезешь. Остается только один путь из города — через рыбаков. Так что и дел всего: тебя догнать.

— Пойдем, Марья, — снова сказала Аленушка. — Все, отбегалась.

Иванушка шагнул вперед, качнув козлиной бородой, и пробасил:

— Считаю до трех, девка! Раз…

— Он все равно только до трех и может, — пробурчал посох. — Да и то сбивается, коли отвлечет чего.

— Три! — рявкнул козлооборотень, делая еще один шаг, и я подняла посох в безнадежной попытке защититься.

— Эй, ведьмак! — новый голос, дерзкий и веселый, заставил Иванушку остановиться и оглянуться. — Ты «два» пропустил!

Я быстро развернулась и увидела, что к нам приближаются двое: высокий светловолосый мужчина и идущий чуть за ним, развязно, вразвалочку…

— Соловей! — радостно закричала я.

Это действительно был он. Все такой же кряжистый, заросший черной бородой по самые глаза. С огромной, похожей на бочку грудиной, которая распирала атласную рубаху так, что та так и норовила лопнуть.

— Какие люди! Марьюшка! — радостно отозвался он, потеснив русоволосого и выдвигаясь вперед. — Вот как чуял, когда тот тип на воротах о приметах горлопанил, что неспроста это! Не зря проверить решил! Опять, значитца, с Василиской рассорились? Оно и неудивительно, вы ж только на лицо одинаковы, а в душе-то разные совсем; ты, поди, на нашей сторонушке.

Ы-ы! Сомнительный комплимент от разбойника-то! Но сейчас я ему была только рада.

— А ну назад, мил-человек! — рявкнул Иванушка, разворачиваясь к подходившим и одним движением сдергивая с пояса цепь. — Уголовников хватать — забота не наша. Но коли по-иному нельзя, так и вас заодно к Василисе доставим!

Соловей остановился и оглянулся на своего спутника;

— Ну, что скажешь? Хватать нас хотят, цепями вязать да на суд скорый отправлять. Ну, меня-то ладно, есть за что, скрывать не буду. А вот ты чем виноват? — его голос показательно-трагически дрогнул.

Тут только я внимательнее посмотрела на незнакомца. Одет он был в серую льняную рубаху, украшенную искусной вышивкой по вороту, и простые темные штаны, заправленные в высокие сапоги. Длинные, пшеничного цвета волосы незнакомца свободно развевались на ветру, только на виске виднелась тонкая косичка, в которую было вплетено небольшое перышко.

Никакого оружия при мужчине не наблюдалось, только на широком поясе висел обычный нож в потертых ножнах, а за плечом болталась дорожная сумка. Однако ведьмаков он совершенно точно не боялся, хотя и знал. Хм?

Тем временем вокруг нас потихоньку начинала собираться толпа. Люди замедляли шаги, с интересом прислушиваясь и приглядываясь. Соловей тоже подметил это и заголосил еще активнее, старательно комкая рубаху на груди. Аккуратно так комкая, чтоб не порвать дорогой атлас.

— Ой, люди! Да что же это деется-то! Средь бела дня разбой чинят, над невинной девой изгаляются! Словами непотребными ругаются, смертью грозят лютой да скорой!

— Кому грозят-то? — раздался недоуменный голос из толпы. — Энтой вон, у которой на посохе череп колдовской ужасть наводит?

М-да, неудобно получилось.

— Яр, выключи свет, — тихо сказала я.

Череп послушался.