– Все еще работаешь над той демозаписью?

Он(а) извлекает диск откуда-то из лохматого хвоста, прикрепленного пониже спины.

– Она как раз готова! Может, передашь кое-кому?

– Непременно, – отвечаю я, надеясь, что Ник не станет выяснять у меня, кому это я, какая-то восемнадцатилетняя девушка с окраин во фланелевой рубашке, собираюсь передавать демо.

– Идите прямо в VIP-зону, – говорит Тони. – Я позабочусь, чтобы все напитки были за счет заведения.

– Я не пью, – напоминаю я ему.

– Ой, дай себе пожить хоть немного, – отвечает он(а), пихнув меня в бок. – Мисс ЗОЖ, загляни в другую жизнь хоть разок. – Тони поворачивается к Нику. – Иллинойс? Двадцать три года? Да не смеши меня, блин. Но повеселитесь хорошенько, детишки.

Он(а) игриво шлепает Ника по заднице, когда мы входим, и Ник реагирует совсем не так, как Тэл – тот врезал бы в ответ любой дрэг-квин, рискнувшей до него дотронуться. А Ник смеется, оборачивается и точно так же шлепает по заднице Тони. В ответ он(а) игриво крутит бедрами.

– Нора, этот мне по вкусу! – говорит он(а). – Намного лучше. Славный парень.

По сравнению с чем? С мерзким, гнилым типом, на которого даже Трис не обратила бы внимания?

Мы усаживаемся за маленький столик, который чудесным образом освобождается, когда мы подходим. Черт побери, у меня сердце чуть не выпрыгивает из груди, когда Ник отодвигает для меня деревянный стул. Кто сейчас вообще так делает? И почему этот простой жест заставляет меня на мгновение забыть, что МЕНЯ РЕАЛЬНО ВСЕ БЕСИТ и ЖИЗНЬ КОНЧЕНА. От мрачных мыслей по поводу Тэла меня отвлекают монашки, которые обнимаются и целуются на сцене под Climb Evеry Mountain, и я невольно ухмыляюсь, внезапно поймав себя на фантазиях о том, как мы с Ником занимаемся сексом втроем с пришельцем из фильма Спилберга. Я чувствую, как на моих губах появляется улыбка и мое тело окатывает тепло – совсем не фригидное. Во вспышках неоновых огней, отвлекаясь на представление на сцене, я наконец получаю возможность по-настоящему рассмотреть Ника. Меня восхищает его винтажная куртка – как у работника заправки, с эмблемой Texaco, над которой вышито имя Сальваторе. Вынуждена признать, что мне хочется запустить пальцы в его стильно взъерошенные волосы. К его лицу будто прилипла ироническая, но милая полуулыбка, несмотря на его страдания из-за Трис.

Ник благодарно машет рукой Тони, повернувшись куда-то в сторону двери, а потом говорит:

– Отличные места подогнал нам твой друг. Должен признать, я рад, что у тебя есть действительно приятные знакомые, а не только пьяная подружка и бывший, который любит ругать «юго».

Он подмигивает мне. Почему же эта улыбка никак не исчезнет с его лица? Я ведь понимаю, что мы когда-нибудь переживем эту ночь, утро, что угодно, и в конце концов мне придется рассказать ему о Трис, и эта улыбка исчезнет, а я не хочу быть ответственной за то, что убила ее.

Я не обязана ему ничего объяснять, но все-таки произношу:

– Извини, насчет Тэла.

Однако на самом деле я жалею не о появлении Тэла, а о том, что я сказала по поводу Трис, но у меня не хватает духа произнести такое извинение. Пока что.

К нашему столу подходит официантка в откровенном костюме с кроличьими ушками, и Ник говорит ей, чтобы она принесла нам напитки с маленькими зонтиками – неважно какие, мы из Джерси, мы все равно их не различаем. Главное, чтобы они были безалкогольными.

Потом он поворачивается ко мне:

– Я не пью. Я вообще-то за правильный образ жизни. Надеюсь, для тебя не проблема.

Я и сама «вообще-то» за трезвость. Я хочу сказать, что не пью, не курю и не употребляю наркотики, но я не схожу по этому с ума, как какой-нибудь упертый стрейт-эджер, который к тому же не ест мяса и не трахается. Моя приверженность здоровому образу жизни больше похожа на мой иудаизм: твердая, но реформистская.

Я собираюсь ответить Нику: «Для меня это не проблема. Это вообще, черт побери, чудо». Но, похоже, в итоге мне удается лишь неопределенно кивнуть.

Ну и дела! Трис встречалась с правильным парнем, из тех, кто говорит «пожалуйста»? Как он вообще выносил ее, если он не пьет и не курит траву, в отличие от ее предыдущих? Не знаю, то ли восхищаться Ником за то, что он не пьет, как и я, то ли сочувствовать ему, но я пребываю в удивлении и восторге. Я оказалась на свидании с парнем, с которым можно хорошо провести время, не пытаясь уделаться в хлам? Вселенная полна сюрпризов. Мое уважение Трис.

– Не хочешь рассказать мне об этом? – спрашивает Ник, как только официантка отходит от столика.

– О чем?

– О твоем бывшем?

Что, на свиданиях всегда так случается? Вы целуетесь еще до того, как познакомились, а потом рассказываете друг другу о том, почему у вас не удались предыдущие отношения? Это выбивает меня из колеи. Я ни с кем не встречалась, кроме Тэла, а в его представлении свидание – это вместе смотреть «Список Шиндлера» у него в комнате, в общежитии Колумбийского университета. За исключением этой случайной истории с Ником, я никого по-настоящему не целовала, кроме Тэла, если не считать Бекки Вайнер в летнем лагере, когда мне было тринадцать – а это, по-моему, не считается. Я понятия не имею, как вообще правильно «ходить на свидание». Может, я поэтому и фригидная.

Я действительно не хочу обсуждать Тэла. Я хочу забыть, что вообще когда-то собиралась снова с ним сойтись. Я хочу забыть, что кинула псу под хвост свое будущее и теперь мне нужно придумать совершенно новый план. Так что я говорю Нику:

– Я умею водить автомобиль с механикой.

Потому что знаю – Трис не умела.

– Ты хочешь сказать, что сможешь отвезти Джесси обратно в Джерси, если предположить, что она снова заведется?

– Кто такая Джесси?

– Мой «юго».

– У твоего «юго» есть имя? Только не говори, что ты из тех парней, которые дают имя своему члену.

– К несчастью, для своего я еще не нашел идеального, так что пока он пребывает в безмолвной бездне безымянных вещей. – Ник опускает взгляд на свой пах, а потом снова смотрит на меня. – Но если ты придумаешь подходящее имя, сообщи. Нам бы понравилось что-нибудь немного экзотическое, вроде Хулио.

Фригидная девушка может растаять, верно?

Ник добавляет:

– Дик хотел назвать нашу группу «Членоболь». Что ты об этом думаешь?

– Прости, мне больше по вкусу «Отбитые». Хорошо звучит. Продавцам в Wal-Mart понравится.

Наш разговор прерывает выход на сцену новых участников. Двое сестер Тони по разуму виляют бедрами на сцене в такт звучанию Edelweiss, и на их фоне предыдущие монашки начинают казаться действительно… монашками. Ник встает и предлагает мне руку. Понятия не имею, чего он хочет, но какого черта, я все равно эту руку возьму. Он заставляет меня подняться на ноги, а затем прижимается ко мне, приглашая на медленный танец. Мы словно во сне, где он – Кристофер Пламмер, а я – Джули Эндрюс, и танцуем в Австрии, скользя по мраморному полу садовой террасы. Почему-то моя голова прижимается к футболке Ника, и в этот момент я забываю про ход времени и про Тэла – а вдруг моя жизнь еще не кончена? Может, все только начинается.