– Володя, не торопитесь. Давайте присядем. Вы совсем меня не знаете… – пролепетала она нерешительно. Её дыхание участилось, бессмысленный, затуманенный взгляд уставился на то место, где упруго дыбился внушительного вида фаллос. Было заметно, что она едва владеет собой от страшного вожделения.

– Для того чтобы влюбиться в женщину, совсем не обязательно знать все ее тайны. Напротив, флер таинственности несет в себе массу удовольствия. Разгадывая загадки, ты постепенно раздеваешь женщину, снимая с нее по очереди все детали туалета. Женщина без тайны – голая женщина, которая стоит на торговой площади на общем обозрении. Такую вряд ли будешь вожделеть, – промолвил Владимир, заглядывая в ее глаза. Он намеревался взять Полин на руки и отнести в спальню.

Кружевные ладошки ловко перехватили протянутые руки, Полин увернулась и отскочила в сторону.

– Вольдемар, видите ли, здесь так не принято. Я обязана рассказать вам, почему я сюда попала. Это… это условие Магистра. И если у вас после моего рассказа останется еще желание близости, то я буду очень счастлива.

– Полин, излишняя демагогия и словесные прения вызывают лишь изжогу, а не вожделение.

– И, тем не менее, я – обязана. Так вот: я здесь потому, что на «Том свете» у меня было… восемь мужей. Многих это удивляет: отчего так много?

– Да уж, – Владимир усмехнулся, – Полин, вы содержали мужской гарем?

– Нет, – ответила она и покраснела. – Вольдемар, как вам это в голову могло прийти? Я же не султанша. Я – русская и жила преимущественно в России. Просто… мои мужья умирали один за другим.

– Как? Все восемь? У вас была эпидемия?

– Я – «черная вдова». Мне приходится быть откровенной. Сразу после женитьбы каждый из них начинал чахнуть и постепенно умирал, – она жеманно всхлипнула.

– Не понял, вы их голодом морили?

– Нет, я их… любила слишком часто и истово. Они не выдерживали силы моей страсти. Виктор сказал, что у меня темперамент Мессалины.

Махнев от души расхохотался.

– Да уж, вы меня позабавили. Как жалко, Полин, что мы с вами не встретились раньше, и наши судьбы не пересеклись. Я уверяю, меня бы вы не измотали любовной скачкой. Ваши несчастные мужья, очевидно, были слабаками.

– Не все из них были хрупкого телосложения. Скорее – наоборот. А с вами, Вольдемар, мы никак бы не смогли встретиться в последней жизни. Дело в том, что я вас… намного старше.

– Полин, вы ждете от меня комплиментов? Я вам их скажу. Вы – просто красавица. Вы – юны, хороши и свежи, словно садовый персик.

Она легко улыбнулась и кокетливо вздохнула.

– И это еще не все.

– Ну, что еще? Чем вы еще хотите меня напугать? – Владимир дурашливо округлил глаза.

– Я обязана. Таков уговор. Кроме мужей, у меня было много любовников.

– Отлично! Сие обстоятельство прибавляет вам больше цены! Еще чем удивите?

– Кроме любовников… я бегала к гусарам. Я занималась любовью со многими… одновременно.

– Да?? А отчего вы так краснеете? От ваших откровений мой жеребец скоро прорвет ткань крепких штанов. Дерзну угадать: вы любили содомию?

– Да, и это тоже, – она опустила длинные ресницы и задышала еще чаще.

– Жалко, что со мной нет верного друга – моего приказчика. Вдвоем мы бы вполне удовлетворили все ваши изыски. Вы бы еще пощады запросили… Полин, признайтесь, – Владимир подошел ближе. – Смею надеяться, вы любили «двойное вторжение» двух очень внушительных орудий?

Щечки Полин заалели густым румянцем. Она не ответила Владимиру, а только судорожно сглотнула, густые ресницы дрогнули в ответ на дерзкий вопрос.

– Хватит рассуждений. Пойдем наверх, в спальню.

– Нет, стойте… А вдруг я разочарую вас? Вдруг я не та, за кого себя выдаю? Порой страсть отнимает разум, – глаза Полин потемнели.

– Только не у меня, – с жаром ответил Махнев. – Такая красавица не может разочаровать, – он протянул руки.

– Стойте. Скажите, хоть пару слов о себе.

– Вы же сами говорили, что наслышаны о моих достоинствах.

– И все же…

– Всех моих грехов не перечесть. Грешить я начал лет с… двенадцати. Не сосчитать всех девушек, которых я лишил невинности, не сосчитать всех женщин, которых обманул. Курил я много опия, устраивал оргии. А в конце своей короткой, но такой насыщенной удовольствиями жизни я испробовал любовь мужчины. Правда, он был – кастрат, и он меня убил в итоге.

– Как кастрат? Он был без пениса? – глаза Полин округлились от удивления.

– Полин, ну почему эти детали так волнуют вас, женщин? Одна моя знакомая, ее зовут Мари, уже спрашивала у меня нечто подобное, – усмехнулся Владимир.

– И что вы ей ответили?

– Я ответил ей, что у кастрата был пенис. У него не хватало тестикул. Их отсекли в детстве, ради сохранения певческого голоса.

– Какое варварство!

– Согласен. Но это – обычная практика. Смею сказать, что в Италии многие родители ведут своих отпрысков мужеского пола на подобную процедуру добровольно, в надежде, что их любимое чадо возьмут в церковный хор или оперу. И далеко не из каждого кандидата получается отменный исполнитель сопрано или альт. О, злобные компрачикосы[21] сегодняшних дней! Представьте, Полин, какая циничная усмешка судьбы: тебе отсекли яйца, а певцом Miserer Allegri ты так и не стал!

– Да уж. Хуже и быть не может.

– Может! Поверьте, может. Многим евнухам в сералях отсекают весь мужской арсенал совершенно, так сказать, под корень.

– О, ужас! А как же они… писают?

– Это – сложная процедура. Я не буду сейчас рассказывать слишком подробно об ее этапах. Когда я был в Турции, то мне однажды показали гениталии полного скопца. Он был темнокожий. Так вот, Полин, представьте живот обычного мужчины. Хотя, необычного, ибо скопцы полнеют подобно дамам в возрасте, у некоторых отвисает грудь. Но суть не в этом. Вы смотрите в область пупка, взгляд скользит ниже и… о, ужас! Там, где обычно находится пенис, нет вообще ничего!

– То есть совсем ничего? Что-то же должно остаться? Он же должен как-то мочиться?